Авиация и космонавтика 2013 01

«Крестовский сад. Завтра, 10 июля. "Адский" прыжок с облаков», – интриговала своих читателей газета «Россия».

Сад на Крестовском острове открылся в 70-е годы позапрошлого века. Этот остров, наряду с Елагиным и Каменным, был тем местом, куда петербуржцы приезжали, особенно в белые ночи, подышать свежим воздухом, посидеть в кафешантане, послушать симфонический оркестр из пятидесяти музыкантов, песни цыган или покататься на каруселях.

Вечер 10 июля выдался пасмурным. Накрапывал мелкий дождик, но желающих посмотреть отчаянный прыжок собралось немало, и приготовления к полету шли полным ходом.

Прыжки Шарля Леру и Иосифа Дзиковского уже изрядно подзабылись, а юные петербуржцы их даже и не могли видеть. Поэтому не удивительно, что к полету в Крестовском саду был проявлен такой большой интерес.

Наполнение шара заняло около часо. Древницкий пристегивает себя к парашюту. Шару дают свободу. «До свидания, господа!» – громко произносит аэронавт, взлетая. Он машет фуражкой. На высоте двухсот метров отделяется с парашютом. А монгольфьер, выполнив свою роль, как всегда, опрокидывается и, выпуская черный дым, летит к земле.

Дым, выходящий из падающего шара, смущает тех, кто видит полет Древницкого впервые. «Издалека кажется, – писала "Петербургская газета", – что произошло несчастье. Всеобщий ужас! Не разбился ли? Сотни людей выстраиваются у входа в сад, с тревогой ожидая известий».

Проходит около получаса, Древницкий возвращается в Крестовский сад. Как всегда, его встречают аплодисментами. Оказалось, что он опустился на соседнем Елагином острове, причем сел на верхушку высокого дерева. Там же упал и шар. Сбежались гулявшие на Стрелке, помогли слезть с дерева и снять парашют.

Юзеф Древницкий переживал в Петербурге какое-то особое вдохновение, своего рода кураж, если пользоваться цирковым языком. С перерывами в один, два дня, а то и подряд он совершил в течение двадцати дней двенадцать прыжков с парашютом!

В столичных газетах появились отзывы о его полетах, полные удивления. «Зрелище грандиозное, – восхищалась газета "Петербургский листок". – Особенно сильное впечатление производит момент, когда смельчак, оторвавшись от шара, падает вниз, как подстреленная птица». Газета называла Юзефа Древницкого «русским Шарлем Леру».

И лишь одна «Речь» отозвалась фельетоном, в котором его автор В. Азов позволил себе зубоскалить по поводу полетов Древницкого, «воскресившего в XX веке забаву XVIII-го». Фельетонист писал о «примитивности монгольфьера» и «комичности» его наполнения.

Хотя Древницкому не раз приходилось слышать и читать подобное, фельетон «Речи» задел его, и он откликнулся открытым письмом в редакцию этой газеты. Юзеф Маврикиевич утверждал, что аэростат, наполняемый нагретым воздухом, вовсе не позавчерашний день техники, что во Франции воздухоплаватели, «озабоченные вопросом устранения легкой воспламеняемости оболочек дирижаблей», пришли к заключению, что этот дефект может быть устранен только в том случае, если вместо водорода и светильного газа для наполнения шаров применить горячий воздух.

В связи с этим в той же Франции, писал Древницкий, разрабатываются особые горелки для поддержания во время полета необходимой температуры воздуха. «Главный минус» таких горелок – их высокая стоимость. «Над усовершенствованием подобной горелки, – писал Древницкий, – в настоящее время я и работаю. В одной из московских мастерских изготавливается по моим чертежам спиртовая горелка, которая обойдется дешевле французских чуть ли не в двадцать раз». На свою горелку он возлагал большие надежды.

И правда, тепловые аэростаты, монгольфьеры, имеющие на борту специальные горелки и баллоны с горючим газом, много десятилетий спустя получили широкое распространение в воздухоплавательном спорте. Более того, именно горячий воздух позволил двум аэронавтам швейцарцу Бертрану Пиккару и англичанину Брайену Джонсу на огромном тепловом аэростате в марте 1999 года совершить беспосадочный полет вокруг Земли.

Но это, повторяю, произошло не скоро, а 27 июля 1910 года состоялся последний, двенадцатый полет Юзефа Древницкого в Петербурге. Из столицы он направился в Прибалтику, чтобы в начале сентября снова возвратиться в Петербург и принять участие в качестве парашютиста в знаменитых авиационных состязаниях.

В России появилась авиация. Это стало ясно, когда на окраине Петербурга состоялись авиационные соревнования русских летчиков под названием Всероссийский праздник воздухоплавания. В воззвании, опубликованном Организационным комитетом, говорилось: «Императорский Всероссийский аэроклуб обращается с предложением ко всем русского подданства авиаторам и аэронавтом, имеющим собственные аппараты, принять участие в устраиваемых аэростатических и авиационных состязаниях».

Местом их проведения была выбрана обширная территория в северной части столицы, так называемое Комендантское поле. Здесь, по соседству с Коломяжским ипподромом потребовалось спешно оборудовать аэродром (он стал называться Комендантским), построить трибуны для зрителей, ангары для аэропланов, служебные помещения.

Работы шли безостановочно, и все же поспеть к 5 сентября, как намечалось, не удалось. Всероссийский праздник воздухоплавания открылся на три дня позднее.

Среди участников состязаний были знаменитости, такие, как Михаил Ефимов и Сергей Уточкин, но большинство – малоизвестные, а то и вовсе неизвестные еще авиаторы-новички. Четверо из них – подполковник С.А. Ульянин, капитан Л.М. Мациевич, лейтенант Г.В. Пиотровский и поручик Б.В Матыевич-Мацеевич перед самым началом соревнований возвратились из Франции, где обучались полетам. Юзеф Древницкий участвовал в авиационном празднике вне конкурса, поскольку ему, единственному парашютисту, соревноваться было не с кем.

Предложение поучаствовать в празднике он охотно принял. Ему хотелось побыть рядом с авиаторами и аэропланами, хотелось, чтобы его считали не эквилибристом и воздушным акробатом, а человеком, занимающимся делом, нужным не только воздухоплаванию, но и авиации.

Правда, позже он признавался, что у него были сомнения в успешности авиационного праздника. Однако они оказались напрасными. «С первого же дня я убедился, – писал Древницкий, – что мы, русские, если захотим и захотим сильно, умеем не только что не отстать от «Европы», а способны выдвинуться и на первое место».

Первый русский авиатор Михаил Ефимов

Полеты и публика но Всероссийском празднике воздухоплавания. Рисунок из «Петербургской газеты»