Авиация и космонавтика 2013 01

Он и авиатор Уточкин прибыли в Петербург последними, буквально накануне открытия авиационного праздника. Утро первого дня состязаний – пасмурное и ветреное – не обещало ничего хорошего. Однако к четырем часам дня выглянуло солнце, ветер стих, и аэродром ожил. Авиаторы засуетились.

Механики вывели из ангара «Фарман» Михаила Ефимова, первого русского авиатора. Он и открыл Всероссийский праздник воздухоплавания, сделав над аэродромом круг и точно посадив машину.

Поднялся в воздух поручик Е.В. Руднев. Вслед за ним снова взлетел Ефимов. Аэропланы кружились над летным полем на высоте сорока – пятидесяти метров. Вскоре к ним присоединился еще один «Фарман» – капитана Льва Мациевича. Зрители начали считать его круги, но скоро сбились со счета. Сорок четыре минуты летал отважный капитан. А выше всех в этот день поднялся авиатор А.А. Кузминский.

Были моменты, когда в воздухе одновременно находились три, четыре и даже пять аэропланов! Целая стая механических птиц реяла над аэродромом, над трибунами.

Состязания шли своим чередом, и почти каждый день отечественные авиаторы демонстрировали замечательные достижения. Поручик Руднев установил национальный рекорд по продолжительности полета. Он непрерывно находился в воздухе почти два с половиной часа. Он же поразил тем, что первым рискнул улететь к центру Петербурга, обогнуть купол Исаакиевского собора и вернуться на Комендантский аэродром. Что тут началось! Несколько минут на трибунах не смолкали овации и крики «ура!».

Два дня спустя другой военный летчик, лейтенант Пиотровский, перелетел с пассажиром, студентом-политехником Массаиновым из Петербурга в Кронштадт.

Уже на второй день праздника, 9 сентября, Юзеф Древницкий попытался подняться в воздух, но сильный ветер не позволил наполнить шор. Это же повторилось 11 и 12 сентября. Огорченный неудачами, Древницкий попросил разрешения совершить прыжок с «поезда» из огромных змеев. Но они поднимались на высоту, которая была недостаточной для безопасного прыжка, и разрешения Древницкий не получил.

Лишь 14 сентября, на седьмой день авиационных состязаний, под вечер, Юзефу Древницкому удалось, наконец, взлететь и продемонстрировать прыжок с парашютом. «Вот он достиг желанной высоты, – писала газета "Новое время", – оторвался со своим парашютом, сажен сорок пролетел камнем и, распустив зонт, закачался над бездной». Ветер отнес аэронавта за пределы летного поля, где он и опустился в огороды между Коломяжским ипподромом и Черной речкой.

К аэропланам публика стала привыкать. Полеты же Древницкого никого не оставляли равнодушным. «Никакой аэроплан, – писали "Биржевые ведомости" – не дает столь страшного, бьющего по нервам впечатления, как прыжок Древницкого. А вдруг парашют не развернется! Ведь бывали же примеры…».

Авиаторы зарабатывали крупные денежные призы (за продолжительность и высоту полета, за планирующий спуск, за точность посадки). Древницкий, выступавший, как уже было сказано, вне конкурса, получал за каждый прыжок по сто рублей.

В разгар состязаний на Комендантский аэродром прибыл тогдашний председатель Совета министров П.А. Столыпин. Осмотрев аэропланы, он заинтересовался монгольфьером Древницкого, как раз наполнявшимся. Чуть позже Столыпин увидел монгольфьер уже в воздухе, когда летел пассажиром на «Фармане» с капитаном Мациевичем. После полета премьер, делясь впечатлениями от воздушной прогулки, сказал, что прекрасно видел с высоты подъем Древницкого и его прыжок.

Газеты поражались бесстрашию аэронавта. «Смельчак большой! Когда он вчера поднялся на громадную высоту и оттуда бросился вниз, то дух замер, – писала газета "Новое время". – Ведь каждый полет – это жизнь на карту». Не случайно, когда монгольфьер стремительно взлетал ввысь, зрители забывали об аэропланах.

Рассказывая об авиационных состязаниях в Петербурге, журнал «Воздухоплаватель» писал, что Древницкий совершал свои прыжки «с видимым желанием показать»: парашют может стать надежным спасительным средством для «падающих авиаторов».

С той же целью 24 сентября он провел опасный эксперимент, прыгнув с высоты менее ста метров. «Спуск закончился вполне благополучно, – писала газета «Свет», – хотя аэронавт и ударился о землю ногами довольно сильно».

Именно в этот день на Комендантском аэродроме произошла ужасная трагедия. Был уже шестой час вечера. Раздался выстрел сигнальной пушки, означавший, что официальное время для полетов закончилось. Публика начала покидать трибуны. Авиаторы убирали свои машины в ангары. И только один из них, капитан Мациевич, продолжал кружить над аэродромом на высоте четырехсот метров.

Когда «Фарман» находился почти над центром летного поля, он вдруг странно качнулся, передняя часть его наклонилась. Машина будто переломилась пополам. Черная фигурка авиатора отделилась от сиденья (на «Фармане» пилот сидел совершенно открыто) и полетела вниз все быстрее, быстрее, опережая падающий аэроплан.

«Нет слов, способных выразить тот ужас, что охватил всех нас, – вспоминал один из очевидцев этой катастрофы. – Что делать? Бежать, спасти, помочь… В каком-то оцепенении стояли все и внимательно следили, как человеческое тело, крутясь в воздухе, падало на землю». Со всех сторон к месту падения бросились авиаторы, механики, зрители. Страшная картина предстала перед их глазами: исковерканный, изломанный аэроплан, а в шагах двадцати от него лежал ничком погибший авиатор.

Сын Древницкого вспоминал, что Юзеф Маврикиевич на месте гибели Мациевича поднял обломок стойки от аэроплана и всегда возил его с собой как память о той трагедии.

Авиаторы летали тогда без парашютов. Авиационный парашют еще не был изобретен. Лев Макарович Мациевич стал первой потерей отечественной авиации.

Как уже говорилось, Древницкий прыгал (с малой высоты, сильно рискуя) в день гибели Мациевича, всего за полчаса до катастрофы.

Капитан Л. М. Мациевич на «Фармане» с известным борцом Иваном Заикиным

Монгольфьер Юзефа Древницкого в воздухе. Полет во время Всероссийского праздника воздухоплавания

Два дня спустя снова совершил прыжок. При спуске парашют был отнесен к трибунам. Купол его едва не накрыл двух дам, вызвав на трибуне небольшой переполох. «Смелому летуну зрители устроили шумную овацию, – писала газета «Россия», – и даже принялись «качать» его».

Он собирался прыгать и 29 сентября, перед самым закрытием авиационных состязаний, но при наполнении шара его оболочка по неосторожности солдат упала на печь и едва не сгорела. Полет пришлось отменять.