Техника и вооружение 2006 11

В НИИ-108 поступила команда: выполнить оперативную ОКР по повторению американской аппаратуры. Надо было сделать несколько экземпляров (пять-шесть) аппаратуры, повторяющей идеи и конструкцию «Рейнджера», и представить их на испытания. Главным конструктором разработки был назначен начальник отдела «сто восьмого» инженер-подполковник Юрий Николаевич Мажоров, уже упоминавшийся в эпизоде с аппаратурой корабля «Пуэбло», да и в предшествующей публикации при обсуждении кандидатур на пост главного конструктора аппаратуры «Резеда». Теперь он вернулся из нашего калужского филиала и мог заступить на пост главного конструктора оперативной ОКР. Она получила условное наименование «Соната».

О рождении этого названия Юрий Николаевич рассказывал так: «Узнав, что моя фамилия Мажоров, один из генералов, присутствовавших при назначении, сказал: — Что ж, фамилия музыкальная… Назовем и разработку в том же ключе: «Соната». Такое название за темой и закрепилось» [14].

Началась подготовка к производству. Закупали американские комплектующие. Быстро разобрались, что за переключающий прибор разряжает вромязадающий конденсатор в «Рейнджере», — публикации об однопереходных транзисторах, ОПТ, в нашей печати уже появлялись. Мы уже научились делать «аналоги» таких приборов на биполярных транзисторах р-п-р- и п-р-п- типов, и они прекрасно работали, но в данном случае нужен был настоящий однопереходный транзистор в одном корпусе, такой, как в «Рейнджере». Исхитрились, достали. Страна была сильна, и по особым каналам, через третьи страны [11], постепенно удалось получить все, что было нужно для проектирования и обеспечения изготовления нужной серии.

Долго пришлось повозиться с лампами бегущей волны: в «Рейнджере» применялись ЛБВ пакетированной конструкции, у нас таких еще не было. Но разработка заказа «Соната» послужила толчком для МЭП по постановке соответствующих работ. Часть СВЧ-эломентов должны были изготавливать непосредственно на заводе-производителе серии. Одним из таких элементов были «шторочные» СВЧ-переключатели. У нас еще со времен выполнения заказа «Резеда» было налажено изготовление роторных СВЧ-переключателей. Это были переключатели с большой массой, искрящими контактными парами, большим временем переключения А тут малоинерционный элемент, определяющий направление СВЧ-сигнала, «шторка». Срочно поставили задание одному из провинциальных заводов освоить выпуск таких СВЧ-эломентов. Освоение проходило медленно и потребовало даже некоторой реорганизации производства — перехода на бригадный метод подряда с использованием личного клейма работников, собирающих «шторочные» переключатели.

Планы использования аппаратуры «Соната» были наполеоновскими: рассчитывали, что в КБ П.О. Сухого будет разработан новый самолет С-13, в котором будет особый отсек. В нем будет поддерживаться практически комнатная температура, и изделие «Соната» изначально проектировалось в расчете на «тепличные» условия. Будущее показало, что из этих планов сбылось д алеко не все.

Аппаратуру «Соната» изготовили в срок, и пора было переходить к ее испытаниям. Ведущим инженером-испытателем, членом комиссии по проведению лабораторных и заводских испытаний аппаратуры «Соната» от 5-го Управления 8-го ГНИКИ ВВС был в то время инженер-майор Игорь Александрович Анаковский 1*. К началу испытании стало ясно, что расчеты на проектирование самолета С-13 не осуществятся, и «ворхи» командования ВВС искали выход: a как же в этих условиях поставить цель испытании? Что делать с аппаратурой «Соната» дальше? Родилась мысль: а не провести ли испытания в условиях, оговоренных для нашей авиационной аппаратуры?

«Испытания в нормальных климатических условиях станция «Сопата» выдержала, что свидетельствовало о правильной реализации инженерно-технических решений в отечественном аналоге аппаратуры «Рейнджер», — писал И.Л. Анаковский в своих коротких воспоминаниях.

Перешли к испытаниям в камере влажности: повышенные температура и влажность. Тут контролируемые параметры «поплыли». «Испытания при повышенной и пониженной температурах аппаратура «Соната» не выдержала, так как в американском варианте была рассчитана на такие температуры», — я опять цитирую И.Л. Апаковского.

Впрочем, удалось провести прямое сравнение «Рейнджеров» с нашей отечественной аппаратурой, к тому времени уже подоспевшей к серийному выпуску. И что же? Наша оказалась лучше.

И по возможностям своего «электронного мозга», и по набору помеховых воздействий, и по работе в сложных сигнальных ситуациях. Документация «Рейнджеров» (в пашем варианте «Сонаты») так и осталась на полках.

Так что же это была за аппаратура? Сейчас об этом уже можно говорить: это была автоматическая самолетная аппаратура активных помех «Сирень». Первая ее разновидность — «Сирень-1 И». «И», шутили мы, потому, что это изделие Иосифа. Иосифа Яковлевича Альтмана, того самого, о котором как о заместителе главного конструктора заказа «Резеда» говорилось в предыдущем номере журнала. Помните, уроженец еврейского местечка в Смоленской области, не дурак выпить, матерщинник-сквернослов (женщины дверь его кабинета на всякий случай обходили, и вытертая петля на паркете показывала их обходной путь), он «между биндюжниками слыл грубияном»? Но при всем этом — великолепное знание процессов внедрения изделий на серийных заводах, бесстрашие в отстаивании своего мнения перед начальством разных уровней.

Вспоминается случай: Ёс сидит у главного инженера института А.А. Зиничева и смиренно выслушивает назидания, как надо организовывать работу с серийным заводом. Тема Альтману не чуждая. Зиничев после успеха со «Смальтой» (об этом — в одном из следующих номеров) стал главным инженером, т е. его уровень был выше альтмановского ступеньки на две-три. Ёс вздыхает, потом вдруг взрывается: «Сан Сеич, противно слушать!» — и встает, давая понять, что аудиенция закончена.

Впрочем, наверное, знаете что значит не уважать начальство и спорить с ним? Через некоторое время в личном деле И.Я. Альтмана появилась запись: «за серьезные упущения в работе, приведшие к неудовлетворительному состоянию с внедрением изделия А203», объявить «строгий выговор».

А что касается отстаивания своего мнения, то уж если Иосиф Яковлевич говорил: «Юр, бороться невозможно!» — значит, все возможные варианты решения он уже предлагал и, действительно, ничего сделать было нельзя.

Когда годы сделали свое дело, одолевали болезни и пора уже было уходить на покой, он, видно, задумал писать мемуары. «Если ты решил стать главным конструктором, — написал он на чистом листе, — ты должен быть готовым пройти и огонь, и воды и медные трубы». Под «медными трубами» он, надо понимать, подразумевал испытание славой в случае удачи — не все выдерживали такое испытание. Положил лист в ящик стола и задвинул его. Второй фразы на этом листе так и не появилось.