Авиация и космонавтика 1997 07

…какое сильное впечатление от ярости гигантского, как будто живого существа. Но вот проходит минута, другая, и к этому привыкаешь, и все кажется уже не столь необычным.

Теперь главное - выйти на Колгуев, Где он? Смотрю в стороны, вперед, и вот он, ожидаемый, и все-таки неожиданно появляется прямо на курсе. Поразительно! Ну и Сережа - просто чудо, как это он так точно рассчитал и курс, и время, даже непонятно! Мы несемся прямо на остров. Он небольшой и весь как на ладони.

Сережа у люка, готовится сбросить вымпел. Приближаемся к острову и уже видим на его плоской поверхности строения, а потом рядом с ними точки человеческих фигур. Я сбавляю газ и уменьшаю скорость, чтобы не так быстро его проскочить. Круга мы делать не будем, дорога каждая минута, каждый килограмм горючего. Точки принимают очертания людей, видно, как машут руками, посылая приветствия. Я направляю самолет на них и проношусь над островом на высоте пятидесяти метров, вымпел сброшен.

Берем, курс на Новую землю. Вскоре облака стали редеть и потом совсем растаяли. Набираем высоту согласно графику. Внизу безбрежное море уже не кажется свирепым, и цвет его из свинцового стал интенсивно синим, суровым и сияющим на солнце пенистыми гребнями волн. До Новой Земли еще далеко. Время тянется меделенно, хочется скорее пройти этот отрезок пути над бушующим морем. Наконец, "желанная земля"… Она появляется, как в сказке, сияющая, радостная, ярко оранжевого цвета и кажется это не суровый, холодный остров, а теплый южный край. Синева моря зажигает скалы золотом. Медленно растут склоны, превращаются в скалистые утесы со снеговой шапкой.

На Новой Земле на Маточном Шаре наш основной контрольный пункт. Он расположен в проливе между скалами. Надо так рассчитать, чтобы подойти к нему с удобной стороны на малой высоте и, не делая круга, сходу сбросить вымпел. Но ориентироваться по изрезанным берегам трудно, не всегда можно определить по карте тот или иной выступ или залив. Все же при подходе удается увидеть крошечные строения среди отвесных громад и своевременным маневром пройти над группой наблюдающих зимовщиков. Вымпел сброшен, и нас заметили. Это очень важно. Засечка на контрльном пункте дает право засчитать до 10% излома на маршруте при дальности полета свыше 10 000 км.

Остается еще контрольный пункт архипелага Франца Иосифа. Берем курс на остров Рудольфа. Он почти совпадает с курсом на полюс. До архипелага 800 км. Сначала идем при ясной, безоблачной погоде, но через несколько часов начинают появляться отдельные облака. Сгущаясь, они переходят в сплошные, скрывая от нас воду. По времени подходим к архипелагу; увидим ли мы его? Но вот над облаками появляются темные точки, вырастающие в разные по величине вершины гор. Определить по ним расположение отдельных островов невозможно. Разрывов в облаках нет, наоборот, облачность уплотняется, солнце тускнеет. К тому же, сейчас оно уже низко над горизонтом, и пейзаж приобретает мрачный характер. Видимость впереди ухудшается, и возникает сплошная темная завеса и вправо, и влево, и вверх, насколько позволяет видеть глаз. Это циклон. Циклон по плану, по прогнозу, точно на своем месте. Как он нас встретит? Какая будет высота облачности? Какой интенсивности, характера, плотности? Будет ли обледенение? Какой силы? Как долго? Будет ли "зайчик" на "СУКе" - солнечном указателе курса, или облачность не пропустит его луча, а магнитный компас откажет? Тысячи вопросов роятся в голове. Начинается борьба. Мы идем вперед, набирая высоту, впервые ломая график. Вверх, вверх, как можно выше. Чем выше, тем реже облачность, тем ниже температура, тем меньше шансов на обледенение… Но самолет еще тяжел. Мотор работает на полной мощности, но набирает высоту медленно, вот и предел. Входим в облака, начинается слепой полет. Включен обогрев приемника указателя скорости - трубка Пито. Вот и обледенение: стенки фонаря мутнеют, покрываются слоем инея. Включен антиобледенитель винта.

Болтанки нет, самолет идет спокойно, управлять легко. Температура воздуха -20, но в кабине тепло, обогрев работает хорошо, температура положительная, но в нижней части кабины в ногах значительно холоднее.

Слепой полет продолжается около часа, потом облачность редеет, понижается, появляются разрывы в слоях и, наконец, отдельные редкие окна. Сквозь них просматривается поверхность океана, покрытая льдом. Высоко, видно плохо, но можно различить льдины, прорезанные сетью темно-синих разводов причудливо разнообразной формы и размеров, но все же подчиненных какому-то ритму и закономерности, подобные которым я увидел позже на картинах Поллока и Дебюффе. Вот он какой - дрейфующий лед, простирающийся на тысячи километров. На одной из таких льдин наша группа зимовщиков во главе с Папаниным. Но мы их не увидим. Мы пройдем точно над полюсом, а они уже сдрейфовали к югу в направлении Гренландии.

Облачность не расходится, мы идем в дымке, которая то становится прозрачнее, то снова сгущается. Под нами непрерывно идут облака, не очень плотные, с редкими разрывами.

Связь с Москвой держится, но становится значительно слабее.

Перед полюсом облачность снова уплотняется и становится сплошной. Это уже новый циклон, не предусмотренный прогнозом. Снова набираем высоту, теперь уже до 6000 м, но облака идут еще выше и опять надо идти слепым полетом. Снова в кислородных масках, опять обледенение, но терпимое, небольшое, и не угрожающее неприяностями.

С приближением к полюсу проходим и этот циклон, можно снизиться до 4000 м. Мы в полете уже 24 часа, сутки.

Под нами полюс, вершина мира, которая так влекла к себе непреклонных исследователей. Сколько жизней отдано в борьбе за его покорение, сколько неосуществленных дерзких попыток. Торжественные минуты, но они как-то условны, умозрительны, и однообразие льдин, облачности и полета ничем не нарушается. Ледяная пустыня простирается на четыре тысячи километров и впереди предстоит пройти значительно больше. Теперь курс на юг. Юг, во все стороны юг. Но компас не работает и идем по СУКу, надежно дающему нам направление полета.

Время тянется томительно медленно. Однообразен шум мотора. Иногда мотор дает выхлоп в карбюратор; это значит, что слишком бедна смесь, слишком экономична, мала подача бензина, надо ее слегка увеличить. Расход горючего минимален. Мы идем по идеальному графику, отлично.

За полюсом связь с землей прервы-ается, мы ничего не слышим. Теперь мы оторваны от всего мира. Пролетели полюс "недоступности", где никто не бывал, никто не летал, исключая самолет Чкалова. Однообразная ледяная пустныня, она кажется бесконечной, бескрайней.

Занимаемся текущими делами, переключением бензобаков, перекачкой масла из расходного в общий бак для прогрева его, подкачиванием воды в расширительный бачок, записями, расчетами. Все идет нормально, оборудование работает, мотор крутится теперь уже легче, мощность значительно снижена, режим близкий к среднему.