Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

Миллиарды динаров «народной собственности» были вложены в быструю, для югославских условий слишком обширную индустриализацию, причем лишь некоторые инвестиции сделали с умом: большая их часть ушла на реализацию непродуманных проектов, которые не были закончены и не принесли никакой прибыли. По всему государству были разбросаны «скелеты» этих «социалистических подвигов» [999] PA. B 11. Bd. 125. 2. S. 187. . Поскольку средний уровень жизни по сравнению с предвоенными годами понизился вдвое, Югославия по-прежнему оставалась в тисках нехватки продовольствия, и эту проблему частично удавалось решить благодаря существенной помощи Объединенных Наций (ЮНРРА). Чтобы картина имела законченный вид, следует дополнить ее еще одним штрихом: отношение лидеров к интеллигенции и специалистам всех отраслей было негативным, их занесли в черный список «мелкой буржуазии» и отстранили от участия в общественной жизни. Поскольку, к тому же, в Югославии не хватало средств и кадров для выполнения всех плановых целей, а от западных государств помощи ждать не приходилось, правительство заключило ряд договоров об инвестиционных кредитах, а также о поставках необходимого оборудования для строительства ключевых промышленных объектов с Советским Союзом, Польшей и Чехословакией. До мая 1948 г. обмен с социалистическими государствами составлял 51 % всего внешнеторгового баланса [1000] Kardelj E. Spomini. S. 193. .

Как рассказывал Кардель Дедиеру в июне 1952 г., после войны Тито и его товарищи строили свою политику, исходя из убеждения, что чем сильнее будет Югославия, тем сильнее будет Советский Союз. При этом он утверждал: «В отношениях с русскими мы никогда не вели себя как их рабы» [1001] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 317. . Они не осознавали, что такая позиция неприемлема для Сталина. Его негативное отношение к югославским руководителям всплывало при каждой встрече, несмотря на награды, которыми он их осыпал. Да и с наградами всё обстояло непросто, например, осенью 1944 г. он наградил Тито орденом Суворова, а румынского короля, напавшего в 1941 г. на Советский Союз, высшим военным орденом – орденом Победы. Тито его получил лишь в сентябре 1945 г. [1002] Ibid. S. 196; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 280.

Единственная встреча между югославами и Сталиным, прошедшая без язвительных замечаний, произошла в Москве в период с 27 мая по 10 июня 1946 г., во время второго официального визита Тито в Советский Союз, когда на повестке дня стоял вопрос о югославско-итальянской границе. Сталин тогда приложил много усилий, чтобы при переговорах с западными союзниками защитить югославские интересы, и вообще был расположен к югославам. После ужина, устроенного им для гостей на своей даче в Кунцево, он пошел с ними в парк, где неожиданно приобнял Тито за талию и три раза пихнул его (или попытался это сделать): «Вы здоровы?» – «Здоров» – «Берегите здоровье. Оно потребуется Европе… ведь я долго не проживу. Физиологические законы… а ты останешься для Европы…» [1003] Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 228, 229; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 415–420; Vol. III. S. 602; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 177. Тито и его сопровождающие, которые напрасно старались убедить хозяина, что он будет жить еще долго, конечно, сияли от гордости. Особенно когда Сталин предложил Тито выпить на брудершафт. И еще больше – в начале июня, на похоронах председателя Президиума Верховного Совета М. И. Калинина, когда Сталин пригласил Тито занять место на почетной трибуне вместе с ним и другими членами Политбюро [1004] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 422; Vol. III. S. 198, 200, 201; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 288. . Именно тогда Тито заметил, что со Сталиным не всё в порядке. После похорон у мавзолея Ленина, когда они по ступенькам поднимались на трибуну, чтобы принять парад, он шел за Сталиным. Тот был настолько утомлен, что даже побледнел, но скрывал это и старался сдержать дыхание, чтобы Тито не заметил, какая сильная у него одышка. «Я подумал: Да дыши же ты, Бога ради. Загнешься ведь» [1005] ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 185. .

Советское правительство в июне 1946 г. опубликовало сообщение для печати, в котором брало на себя обязательство снабжать ЮА оружием, боеприпасами «и другим» на основе долгосрочного кредита и оказывать поддержку реорганизации югославской военной промышленности. Также был заключен договор о развитии торговли между государствами и о великодушной поддержке Советским Союзом югославской экономики [1006] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 223; AS. Dedjer. T. e. 143. Aleksandar Rankovič, Milovan Dilas, Vladimir Dedjer i ViliJager. Hronologja sukoba Tita i Staljina od 1941. do 1948. godine. S. 7. . По возвращении в Белград Тито послал в Москву следующие «скромные» подарки для «дам» из окружения хозяина: дочери Сталина Светлане – платиновые часы с бриллиантами, жене Молотова – золотые часы с бриллиантами, его дочери – золотой браслет, жене министра внешней торговли Микояна – золотые часы марки «Патек», жене члена Политбюро ЦК КПСС Жданова – золотые часы марки «Юго», жене министра внутренних дел Берии – золотые часы марки «Этерна» [1007] Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 229; Simič P., Despot Z. Tito. Strogo poverljivo. S. 203, 204. .

Однако этот период взаимной симпатии продлился недолго. Вскоре его омрачили разногласия, причиной которых было недовольство югославов тем, как Советский Союз и западные союзники рассматривали вопрос о Триесте. Когда министры иностранных дел четырех великих держав приняли решение предложить на Парижской мирной конференции, начавшейся в августе 1946 г., создание Свободной территории Триест, Тито пришел в негодование. Такое решение вопроса отрезало Словению от моря. Как уже упоминалось, Тито выказал свое раздражение, приказав воздушным силам заставить два американских самолета, нарушивших воздушное пространство Югославии, совершить вынужденную посадку. Это был самый серьезный военный инцидент между блоками из тех, которые произошли сразу после войны. Советский министр иностранных дел Молотов был потрясен: «Разве вы не знаете, что у них есть атомная бомба?» – спросил он Карделя, возглавлявшего югославскую делегацию в Париже. «Ну что ж, – ответил Янез Становник, молодой секретарь Карделя. – Если у них есть атомная бомба, то у нас – партизанская» [1008] Dedjer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 264, 265; Jakovina T. Američki komunistički saveznik. S. 56–74. .

Без понимания этой донкихотской гордости, основанной на четырехлетней партизанской эпопее, невозможно понять, почему вообще в 1948 г. произошел конфликт между Кремлем и Белградом. По словам Кочи Поповича, «Йосип Броз за годы войны привык к независимости, так что уже в силу своего положения, харизмы и власти, которой он обладал, он даже представить себе не мог возвращения к тому положению, когда он находился в подчинении у Сталина. Во время войны он утвердился как независимый руководитель во многом благодаря тому, что принимал решения, не нравившиеся Москве и Коминтерну…» [1009] Nenadovic A. Razgovori s Kočom. S. 104. В этом контексте не следует упускать из виду то обстоятельство, что между КПЮ и КПСС уже в период войны и после нее возникали трения, которые оказывали влияние на отношения между партиями и государствами и создавали напряженную атмосферу; если бы не это, Сталин не принял бы решения свергнуть Тито. Еще нужно учитывать, что после войны югославы наивно верили в экономическую мощь Советского Союза, надеясь, что он предложит им безвозмездную помощь продовольствием, сырьем, технологиями и кредитами на индустриализацию страны. Это была утопия, поскольку Советский Союз находился в тяжелейшем положении, чего югославы не понимали или не хотели понимать, убежденные, что сообщения об этом – планомерная вражеская пропаганда [1010] Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 246. . Отношения с Москвой, следуя изгибам политики, колебались в широком диапазоне от любви до недоверия, пока не стало ясно, что Сталин стремится подчинить Югославию экономически и политически. Делалось это путем образования общих экономических предприятий, так называемых «смешанных» обществ, главным образом для использования залежей руды. Советский Союз позиционировал их как способ сотрудничества, «не задевающий престижа» Югославии, в отличие от традиционных концессий, на деле же бесцеремонно использовал их к собственной выгоде [1011] AJ. KMJ I – 3-b/616. Depeša V. M. Molotova – Titu, 1945/1946; Kardelj E. Spomini. S. 99; Jakovina T. Američki komunistički saveznik. S. 102, 105. . (Были созданы только два предприятия: «Юста» для воздушного и «Юспад» для дунайского транспорта, поскольку белградское правительство надеялось получить инвестиции на другие предприятия.) Короче говоря, Тито и его товарищи иногда сопротивлялись, иногда уступали, чтобы доказать русским свою добрую волю, но сделать это соответственно ситуации, над которой никогда не теряли контроля. Когда в 1947 г. они подписали договор с Москвой, по которому та обязалась инвестировать в Югославию 200 млн долларов, им показалось, что их «линия» победила [1012] Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 426–430; Vol. III. S. 223, 244, 245, 322. . Со временем, однако, они не могли избавиться от ощущения, что Советский Союз пытается ставить препоны индустриализации их государства и затормозить его на уровне аграрной страны. Они начали критиковать его систему в том виде, в каком она воплощалась в политике по отношению к ним самим, а позже и к другим «народным демократиям». Сначала это происходило в самом узком кругу, затем распространилось шире. При этом Тито был осторожен, но настойчив. Это была трудная борьба против догм, которые еще вчера являлись его собственными убеждениями [1013] Dilas M. Tito. 1980. S. 93; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 322. .