Ольга Скороходова - Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Озабоченность Франции относительно реакции ОПЕК на создание МЭА была небеспочвенна – картель отнесся к новости не без напряжения. Не случайно Дж. Форд направил шаху письмо, в котором содержался пассаж о том, что МЭА не нацелено на «конфронтацию между производителями и потребителями, которая послужит только интересам Советского Союза» [212].

В целом преодоление острых разногласий между Белым домом и Елисейским дворцом в конце 1974 года открыло путь дальнейшему сотрудничеству внутри западного сообщества, как по официальным, так и по неофициальным каналам. Позиция, занятая нефтяными корпорациями в ходе кризиса, отсутствие внятной государственной нефтяной политики до 1973 года в большинстве стран Запада, необходимость согласованных усилий потребителей перед лицом ОПЕК заставили нового канцлера ФРГ Г. Шмидта высказать идею об организации приватного обмена мнениями между представителями власти, дипломатии и ведущими корпорациями [213]. В личной встрече с президентом Фордом в ноябре 1974 года Шмидт объяснял, что главная угроза для западной капиталистической системы – не столько коммунизм, сколько ее собственная неспособность справиться с экономическими трудностями [214]. Первая неофициальная встреча представителей бизнеса и власти состоялась 2–3 февраля 1975 года в немецком Кроненбурге. Примечательно, что Дж. Шульц, представлявший США на этой конференции (в прошлом – экс-министр финансов, в будущем госсекретарь двух администраций Р. Рейгана), также тайно встретился с шахом Ирана в Швейцарии [215]. Крепя сотрудничество между собой, развитые страны не переставали искать иных путей влияния на нового актора системы международных отношений – ОПЕК.

Как одно из воплощений тренда на объединение усилий развитого мира перед лицом новых угроз в начале 1973 года появилась Трехсторонняя комиссия (Trilateral Commission), основанная при поддержке нефтяного магната Д. Рокфеллера «частными лицами (private citizens) из Западной Европы, Японии и Северной Америки во имя укрепления сотрудничества по вопросам, вызывающим взаимный интерес» [216]. Несмотря на пассаж о частных лицах, помещаемый на каждом документе, производимом Комиссией, она превратилась в дискуссионный клуб, объединявший участников процесса принятия решений и действительно влиятельных персон современности, сродни сегодняшнему Международному экономическому форуму в Давосе, зародившемуся в те же годы. Директором Комиссии стал Зб. Бжезинский, а одним из членов – будущий президент США Дж. Картер. Основными продуктами работы Комиссии являлись доклады, как публичные, так и распространявшиеся только среди ее членов (например, бюллетень «Триалог»). Наряду с группой по проблемам отношений с развивающимися странами, по вопросам торговли и финансов, в первый же год работы Комиссии была организована группа по анализу международно-политических последствий энергетического кризиса.

Пути преодоления энергетической проблемы через координацию усилий «трехстороннего мира» обсуждались Исполнительным комитетом Комиссии на обеих встречах 1974 года – в июне в Брюсселе, где был представлен доклад «Энергетика: императивы трехстороннего подхода», и в декабре в американской столице, где обсуждалась работа под названием «Энергетика: стратегия международных действий» [217]. Пытаясь найти ответ на вопрос о том, как согласовать интересы потребителей нефти с потенциальной возможностью использования «нефтяной силы» производителями, авторы обоих докладов призывали к выработке конструктивного подхода в отношении экспортеров, основанного на широкой повестке. В качестве одной из мер было предложено создать экспертную группу из членов Комиссии, которая организовывала бы неформальные встречи с представителями стран ОПЕК с целью обсуждения точек соприкосновения и выработки общего взгляда на те или иные вопросы. В конце 1974 года был также подготовлен доклад по использованию нефтедолларов, в избытке получаемых арабскими членами ОПЕК, для оказания помощи менее развитым странам [218]. Этот же вопрос поднимался и в 1978 году в бюллетене «Триалог» [219], на основании которого позже был выпущен публичный доклад [220].

Значение и результаты работы Комиссии не стоит ни приуменьшать, ни преувеличивать. Координация усилий западного политического истеблишмента и бизнес-сообщества осуществлялась и на иных площадках. Например, на встречах в Кроненбурге, о которых говорилось выше. Однако особая роль Трехсторонней комиссии в восстановлении и укреплении согласия между тремя центрами силы подтверждается тем, что тематика заседаний Комиссии, а также принятые ею рекомендации перекликалась с итоговыми коммюнике официальных встреч [221] – в частности, с саммитами «Большой шестерки» и «Большой семерки».

Именно 1970-е годы открыли моду на дипломатию саммитов, компактных встреч глав государств, чаще – в неофициальной обстановке, без которых трудно себе представить современный дипломатический календарь. 15–17 ноября 1975 года во французском городе Рамбуйе состоялся первый в истории саммит «Большой шестерки» (трансформировавшейся в 1976 г. в «Большую семерку»). В ходе этой встречи лидеры шести крупнейших экономик мира (США, ФРГ, Франция, Великобритания, Япония, Италия, Канада участвовала в саммитах с 1976 г.) подтвердили приверженность делу укрепления сотрудничества развитых стран в энергетической сфере [222]. И хотя по окончании саммита вопросов осталось больше, чем ответов, солидарность наиболее развитых стран мира выступала неким противовесом все громче заявлявшему о себе и своих правах третьему миру.

Совещание в Рамбуйе подтвердило совместимость разных стратегий основных акторов западного мира по разрешению энергетической проблемы, что было продиктовано общностью восприятия угроз в Старом и в Новом Свете. Так, канцлер Г. Шмидт обозначил глубокую обеспокоенность возникновением новой ревизионистской силы на мировой арене – «несвященного союза (unholy alliance) менее развитых стран и ОПЕК», отметив, что, например, иранская программа помощи странам третьего мира в 1975 году сравнялась с японской, что в перспективе могло повлечь за собой серьезные последствия.

3.4. От общества потребления – к энергетическому аскетизму и ресурсной эффективности

Саммит «Большой шестерки» был также важен для определения магистрального направления энергетических программ, принимаемых развитыми странами на национальном уровне. Их краеугольным камнем было ограничение роста спроса на нефть и стимулирование энергосбережения. В январе 1975 года президент Форд представил Конгрессу ревизию программы «Независимость» Р. Никсона. Весьма скромные успехи в сокращении потребления энергии за 1974 год (снижение потребления на 5 % объяснялось падением уровня промышленного производства) заставили Белый дом расставить акценты в более консервативном ключе, но лишь на первом этапе обсуждений. Форд планировал не только постепенное выведение из-под контроля цен на нефть, но и введение импортной пошлины на бензин. Однако, столкнувшись с непримиримой оппозицией во главе с сенаторами-демократами Г. Джексоном и Э. Кеннеди, президент «растерял свои консервативные принципы, как птица перья во время линьки» [223], отказавшись от импортной пошлины и отложив снятие контроля над ценами на нефть до 1979 года. В итоге «Закон об энергетической и энергосберегающей политике» был подписан лишь в конце декабря 1975 года. В отличие от амбициозного проекта Р. Никсона, в нем ставилась цель сокращения импорта нефти к 1985 г. до 3–5 мбд, а также фиксировалась минимальная (подчеркиваем, минимальная!) цена за баррель нефти на американском рынке в 7,66 долларов, что было значительно выше докризисного уровня. Это решение означало отказ Вашингтона от попыток снижения цен на «черное золото», обозначивший точку невозврата в «эпоху дешевой нефти». Оно может считаться свидетельством психологического переворота в умах западной политической элиты. Очевидно, пришло осознание того, что высокие цены на нефть необходимы для развития собственной энергетической промышленности и альтернативных источников энергетики. Эта формула остается в силе и до сегодняшнего дня. Это новое понимание впоследствии спровоцирует совершение политических шагов, которые в середине 1980-х годов изменят положение дел на мировом рынке энергоносителей в пользу потребителей. Так, в 1975 году общая сумма ассигнований на развитие американской энергетической промышленности составила 4,2 млрд долларов. Приоритетным проектом при этом стало строительство Трансаляскинского трубопровода, который с июня 1977 года стал давать 1,5 мбд, впрочем, едва покрывавшие снижение добычи в других регионах США. И, пожалуй, самое главное: этот акт санкционировал создание стратегических национальных резервов (СНР), которые c середины 80-х годов превратятся в передний край энергетической обороны США.