Ольга Скороходова - Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

В целом компромиссный характер принятого закона предопределил умеренность его результатов. Он проявился, в том числе, в сохранении серьезных полномочий федеральных властей по контролю над ценами, что шло вразрез с прежним намерением перевести вопрос о нефти в плоскость действия законов рынка. Положительный эффект подписания закона состоял лишь в том, что он, как заявил помощник президента по экономическим вопросам, в будущем – глава Федеральной резервной системы (ФРС) США А. Гринспен, положил конец спорам и неуверенности, которые в течение целого года снижали поток инвестиций в американскую нефтяную промышленность [224].

Проиграв битву за снятие госконтроля над нефтяными ценами, не сумев обуздать аппетиты американцев к нефти, Дж. Форд создал трудности и для следующей администрации. К 1977 году доля импорта нефти в энергетическом балансе США возросла с 22 до 38 % несмотря на то, что потребление энергии удалось снизить на 5 % [225]. Это заметно ослабило позиции Вашингтона в сравнении с ЕЭС, где по всем показателям наблюдался прогресс, хотя и ценой жестких ограничений. Понимая это, новый президент Дж. Картер приступил к планомерному проведению в жизнь энергетической политики [226], называя борьбу с нефтяной проблемой «моральным эквивалентом войны». Президент не только установил солнечные панели на крыше Белого дома, распорядился экономить на отоплении в Белом доме и выступал с обращениями к нации в теплом бежевом свитере, который до сих пор хранится в его музее в г. Атланте, но и создал в апреле 1977 года Министерство энергетики. Его функции до этого были разбросаны по 15 различным департаментам и агентствам. Сам Картер охарактеризовал подписание соответствующего распоряжения «рождением порядка из хаоса» [227]. Главой нового органа был назначен политический тяжеловес, бывший министр обороны Дж. Шлессинджер. В итоге, по признанию американского исследователя Дж. Хейса, президентство Дж. Картера стало эпохой самых резких изменений и самых больших свершений в истории энергетической политики США.

Важно также отметить тот факт, что общее направление американской энергетической стратегии в эти годы совпало с европейским. Центральной встречей для сверки часов по энергетической политике развитых стран стало совещание «Большой семерки» в Бонне в 1978 году. Несмотря на то, что в поддержку своей программы энергосбережения Картер совершил тур по стране длиною в 25 тыс. миль, ему так и не удалось добиться от Конгресса подписания нового закона по энергетической политике до проведения саммита. («Закон о национальной энергетике» был подписан только в ноябре 1978 г.) Но это не помешало ему взять на себя обязательства по ограничению импорта США к 1985 ггоду до 6 мбд (с 9 мбд в 1978 году). Эти цифры были выше тех, на которые ориентировался Дж. Форд, и отражали более пессимистичные оценки состояния дел на американском рынке. Также Дж. Картер пообещал союзникам к 1980 году покончить с правительственным контролем над ценами, даже если при этом будет необходимо прибегнуть к президентской директиве [228].

Сделав ставку на сокращение потребления, Картер ввел «температурный режим» – ограничения температуры в офисных помещениях 55 градусами по Фаренгейту (порядка +13 °C) и 65 (+18 °C) в жилых домах, а также обязательные стандарты энергоэффективности для производителей автомобилей [229]. Администрация поощряла мероприятия по сокращению утечки тепла при эксплуатации зданий и жилищного фонда, т. к. «количество энергии, которое просто растрачивается нами, выше, чем наш импорт из-за рубежа», как заявил президент. В федеральном законодательстве предусматривались субсидии и налоговые скидки на утепление, улучшение изоляции жилого фонда. Наконец, постепенно снижались правительственные субсидии цен на топливо, что оборачивалось ростом цен для конечного потребителя и было призвано снизить потребление. Если в 1975 году ввиду субсидирования разница цен на мировом и американском рынке составляла 6,65 долларов за баррель, то в 1977 году она снизилась до 4 долларов. И тем не менее, партнеры в Европе считали эти меры недостаточными. [230].

Наконец, Картером были предприняты серьезные шаги по стимулированию производства традиционных и альтернативных видов топлива. Закон 1978 года предусматривал ассигнования на эти цели в размере 10 млрд долларов [231]. В 1977 г. в штате Колорадо был создан Исследовательский институт солнечной энергетики – особый федеральный орган, отвечающий за проведение исследований и финансирование разработок в этой сфере. Для предприятий, работающих над проектами альтернативной энергетики, были предусмотрены льготы, налоговые каникулы и т. д.

Эти положения американской энергетической программы были сопоставимы с шагами, предпринимаемыми в Старом Свете. Рядом европейских стран были введены стандарты энергоэффективности строящихся зданий, меры по улучшению теплоизоляции, усовершенствованы отопительные системы, изданы рекомендации по ограничению скорости автомобильного движения, приняты меры по развитию городского транспорта, введены стандарты энергопотребления для бытовой техники. И все же именно отсутствие контроля над ценами обусловило бóльшую результативность политики энергосбережения в Европе, поскольку рост финансовых издержек на покупку подорожавших ресурсов есть лучший стимул к экономии (и это верно не только для нефтяной тематики). В США же при сохранении искусственно заниженного уровня цен на нефтепродукты такие успехи были маловероятны. Как ни парадоксально, несмотря на серьезное влияние социально-демократических идей в Европе, в вопросе цен ЕЭС заняло более правую позицию, чем Вашингтон, что объясняется большей зависимостью Старого Света от нефтяного импорта. Эта зависимость и вынуждала политические элиты находить действенные рычаги влияния на энергопотребление.

Францией в 1974 году было создано Агентство по энергосбережению. При суммарном росте ВВП на 16 % за 70-е годы рост потребления энергии французами составил лишь 4 % [232]. Европа, а особенно Франция и Германия, демонстрировали серьезные успехи и в развитии атомной энергетики. Только с 1979 по 1986 год за счет ввода в эксплуатацию АЭС, заложенных в 70-е годы, доля электричества, производимого на европейских АЭС, возросла с 12,3 до 35,6 %. Это стало существенным фактором снижения зависимости ЕЭС от импорта нефти, поскольку именно из нее в 1973 году вырабатывалось 30 % электроэнергии Сообщества [233]. Елисейский дворец к 1985 году планировал увеличить электроэнергию, производимую на АЭС, в 7–8 раз, с 6,4 ГВт до 40–50 ГВт [234]. Интересно, что Картер с самого начала своего президентства проявлял осторожность в отношении ядерной энергетики, называя мирный атом «последним прибежищем» и считая риски распространения оружия массового уничтожения слишком высокими, чем приводил в раздражение Г. Шмидта, заявившего как-то Ж. Д’Эстену, что факт службы в молодости на атомной подлодке не дает Дж. Картеру права всячески демонстрировать свое превосходство в понимании проблем ядерной промышленности.