Вильгельм Гримм - Сказки братьев Гримм

Ежиха осталась ждать на краю поля, а еж вернулся на то место, где он оставил зайца.

— Ну что ж, — говорит заяц, — побежим?

— Побежим, — говорит еж.

Стали они каждый в свою борозду.

— Раз, два, три! — крикнул заяц и как ветер понесся вниз по полю. А еж пробежал шага три и остановился. Согнулся в глубокой борозде, сидит-не шелохнется.

Не успел заяц побежать до конца своей борозды, а ежиха ему уже кричит:

— Я уже здесь!

Заяц своим глазам не поверил: неужто еж его обогнал? А надо сказать, что еж и ежиха похожи друг на друга, как две капли воды. Не захотел заяц сдаваться.

— Бежим теперь обратно, — говорит он ежихе. И помчался заяц со всех ног, только его уши промелькнули. А ежиха осталась сидеть на своем месте. Не успел заяц добежать до краю поля, а еж тут как тут:

— Я уже здесь! — кричит он зайцу.

Заяц чуть не лопнул со злости.

— Бежим еще раз, — говорит он ежу.

— Ладно, — отвечает еж. — Мне от этого худо не будет. Будем бегать до тех пор, пока у тебя охоты хватит.

Так семьдесят три раза бегал заяц туда и обратно. А еж все его обгонял.

Прибежит заяц вниз, а ежиха ему кричит из соседней борозды: — «Я уже здесь!». Добежит обратно до верхнего края поля, а там опять еж его поджидает: «Я уже здесь!»

На семьдесят четвертый раз добежал заяц только до середины борозды и свалился замертво. Забрал еж золотую монету да бутылку вина, позвал жену, и пошли они оба домой отпраздновать победу. И если они еще не умерли, то живут до сих пор. Живут-поживают, да добра наживают.

Вот как оно вышло, что простой полевой еж обогнал зайца, и с той поры уже ни один заяц не решался больше бегать с ежом взапуски.

А ведь так и у людей бывает: кто зазнается, кто слабого и бедного обижает, сам в беду попадает.

ил однажды на свете бедный дровосек и работал он с утра до самой поздней ночи. Вот накопил он, наконец, немного деньжат и говорит своему сыну:

— Ты у меня один, и хочу я те деньги, что заработал кровавым потом, отдать на твое ученье. Научишься ты чему-нибудь путному и будешь меня кормить на старости лет, когда стану я слаб и должен буду сидеть дома.

И вот поступил юноша в высшую школу, учился он в ней прилежно, и учителя его хвалили. Проучился он в двух школах, но всей науки не успел одолеть, а тут уж у него вышли все деньги, заработанные отцом, и пришлось ему снова домой воротиться.

— Эх, — молвил отец с досадой, — дать я тебе больше ничего не могу, а при нынешней дороговизне и гроша-то ведь лишнего не заработаешь, только на хлеб насущный хватает.

— Милый батюшка, — ответил сын, — вы о том не беспокойтесь, может все это к лучшему. Я уж что-нибудь придумаю.

Вот собрался отец идти в лес, чтоб на лесных работах немного заработать, а сын ему и говорит:

— Возьмите меня с собой, батюшка, я вам помогу.

— Ладно, — сказал отец, — но тебе там трудненько придется. Ты ведь к тяжелой работе непривычен, пожалуй, не выдержишь, да у меня и топор-то всего один, а купить другой не на что.

— А вы у соседа попросите, — посоветовал сын, — он одолжит вам топор, а там я себе и новый заработаю.

Занял отец топор у соседа и на другое утро, чуть свет, отправились они вместе в лес. Сын помогал отцу, ничуть не уставая, и работа у них спорилась. Когда солнце стояло как раз над головою, отец и говорит:

— Давай отдохнем да пополдничаем, и работа потом лучше пойдет.

Взял сын кусок хлеба и говорит:

— Вы, батюшка, отдохните, а я не устал, я по лесу похожу да птичьих гнезд поищу.

— Э, да какой ты, однако, шустрый, — молвил отец, — чего тебе по лесу шататься? Устанешь, а потом и руки не подымешь. Оставайся-ка ты лучше здесь да посиди вместе со мной.

Но сын не послушался и ушел в лес, поел хлеб, повеселел и стал на зеленые ветки заглядываться, не отыщется ли где какое гнездо. Так бродил он по лесу, пока, наконец, не подошел к могучему старому дубу, ему было несколько сот лет и его ствол был такой толстый, что его не смогли бы обхватить и четыре человека. Остановился сын, поглядел на дерево и подумал: «А на нем, пожалуй, не одна птица гнездо себе свила». И вдруг ему показалось, будто он слышит какой-то голос. Стал он прислушиваться и услыхал чей-то глухой крик: «Выпусти меня, выпусти!» Осмотрелся он — никого не видать, а из-под земли внятно чей-то голос доносится. Тогда он крикнул:

— Эй, где ты?

И голос ответил:

— Я здесь, у самых корней дуба. Выпусти меня, выпусти!

Начал студент раскапывать землю под деревом и искать около корней, и вот, наконец, наткнулся он в маленькой ямке на стеклянную бутылку. Поднял её, посмотрел на свет и увидел, что в ней что-то прыгает, похожее на лягушку.

— Выпусти меня, выпусти! — послышался голос снова, и студент, не подозревая ничего плохого, вынул пробку.

И вышел тотчас из бутылки дух и стал расти, и рос он так быстро, что в несколько мгновений уже стояло перед студентом отвратительное чудовище высотой с полдерева.

— Знаешь ли ты, — закричал дух страшным голосом, — какая награда тебе будет за то, что ты меня выпустил?

— Нет, — ответил студент, — откуда ж мне знать?

— Так вот я тебе скажу, — крикнул дух, — я тебе за это шею сломаю!

— Чего же ты мне раньше-то об этом не сказал? — ответил студент, — уж я бы тебя тогда не выпустил. А голова-то моя перед тобой устоит, вот хоть людей об этом спроси.

— Да зачем людей спрашивать, — закричал дух, — заслуженную тобой награду ты должен получить. Ты думаешь, что это я из милости был заперт так долго в бутылке? Нет, это было в наказанье. Я — могущественный Меркурий, и кто меня освободит, тому я должен сломать шею.

— Эй ты, потише, — ответил студент, — так быстро дело не пойдет — сначала мне надо узнать, вправду ли ты сидел в бутылке и настоящий ли ты дух. Если ты сможешь снова залезть в бутылку, тогда я тебе поверю, а потом уж можешь делать со мной что хочешь.

Дух высокомерно ответил:

— Велико уменье! — и он свернулся, сделался таким тонким и маленьким, каким был раньше, пролез снова в горлышко бутылки. Только он туда забрался, а студент взял и тотчас заткнул бутылку пробкой и бросил ее под корни дуба на прежнее место. Вот так и обманул он духа. Собрался студент идти назад к своему отцу, а дух как завопит, да так жалобно-прежалобно:

— Ах, выпусти ты меня, выпусти!

— Нет, — ответил ему студент, — кто хотел меня жизни лишить, того уж я во второй раз не выпущу.