Вильгельм Гримм - Сказки братьев Гримм

Полночь прошла, и видят разбойники: в их доме свет уже не горит, все тихо, спокойно. Говорит атаман:

— Нечего нам страху поддаваться! Зря мы испугались.

И послал одного из своих людей в дом на разведку. Подошел разбойник к дому — все тихо, спокойно; зашел он в кухню, чтоб зажечь свет, видит: в темноте глаза кота сверкают, и показались ему те глаза горящими угольками. Ткнул он в них лучинкой, но кот шуток не любил. Вскочил он, зашипел, зафыркал, да как цапнет разбойника лапой! Испугался разбойник и скорей в дверь. А тут его собака за ногу схватила и укусила. Пустился он бежать во двор мимо навозной кучи, а там его осел изо всех сил задним копытом лягнул. А тут петух от шума проснулся, встрепенулся, да как закричит с насеста: «Кукареку!» Кинулся разбойник со всех ног в лес, назад к своему атаману, и говорит:

— Беда! В нашем доме страшная ведьма засела — как дохнет она мне в лицо, как вцепится в меня своими длинными пальцами, а у двери стоит человек с ножом, и как полоснет он меня по ноге; а на дворе лежит черное чудовище, и как ударит оно меня своей дубинкой; а на крыше, на самом верху, судья сидит и кричит: «Держите вора!» Тут я еле-еле ноги унес.

С той поры боялись разбойники в дом возвращаться, а четырем бременским музыкантам так понравилось там, что и уходить не захотелось, и стали они там жить-поживать. А кто эту сказку последний сказал, все это сам своими глазами видал.

ила-была старая королева; муж у нее умер много лет тому назад, но была у нее красавица дочь. Вот выросла дочка, и обручили ее с одним королевичем. Пришло время свадьбу справлять, и девушке надо было ехать в чужое королевство. Собрала тогда старуха-мать много дорогой утвари и драгоценностей — все, что входило в приданое королевы, ведь она всем сердцем любила свою дочь. Дала она ей с собой на дорогу и камеристку, которая должна была ее передать в руки жениха; и дали им для путешествия двух коней. Коня королевны звали Фалада, и умел тот конь говорить. Вот наступил час расставания. Пошла старая королева-мать в свою опочивальню, взяла ножик, порезала себе пальцы, и брызнула из них кровь; потом взяла она белый платочек, и упали на него три капли крови. Королева отдала этот платочек с тремя каплями крови дочери и сказала:

— Милое мое дитя, храни их крепко, они пригодятся тебе в дороге.

С грустью простились они друг с другом. Сунула королевна платочек за пазуху, села на коня и отправилась к своему жениху. Проехали они час, и почувствовала королевна сильную жажду и говорит своей камеристке:

— Слезь с коня и набери мне воды из ручья в мой кубок, мне очень хочется пить.

— Если вам хочется пить, — сказала камеристка, — то слезьте сами с коня, наклонитесь к воде и напейтесь, я вашей служанкой быть не хочу.

Королевну мучила жажда, и она сошла с коня, нагнулась к ручью, напилась, но напиться из золотого кубка так и не смогла. И она сказала:

— Ах, господи!

И ответили ей три капли крови: «Если бы мать знала, об этом, у ней разорвалось бы сердце в груди».

Но королевна покорно смолчала и села опять на коня. Так проехали они несколько миль, но день был жаркий, солнце сильно пекло, и ей снова захотелось пить. А проезжали они мимо речки, и она крикнула снова своей камеристке:

— Сойди с коня и дай мне попить из моего золотого кубка. — Королевна все ее злые слова уже позабыла. Но камеристка ответила еще высокомерней:

— Если хотите пить, то и пейте себе, а вашей служанкой я быть не хочу.

И королевна, томимая жаждой, сошла с коня, нагнулась над речкой, заплакала и вздохнула:

— Ах, господи!

И ответили опять капли крови: «Если бы мать знала об этом, сердце б у нее разорвалось в груди».

Начала королевна пить и сильно нагнулась, и выпал у нее из-за пазухи платок, на котором были три капли крови, и уплыл по воде, но в горе она этого не заметила. А камеристка это видела и обрадовалась, что получила власть над невестой: ведь потеряв эти три капли крови, она стала беспомощной и слабой. Только хотела королевна сесть опять на своего коня, которого звали Фалада, а камеристка сказала:

— На Фаладе поеду я, а ты можешь ехать на моей кляче.

И пришлось королевне подчиниться. Потом камеристка грубо приказала ей снять с себя королевские одежды и надеть ее простое платье, да еще заставила ее поклясться перед богом, что она не скажет об этом при королевском дворе ни одному человеку, а если она не даст такой клятвы, то будет тотчас убита. Но конь Фалада все это видел и хорошо запомнил.

Села камеристка на коня Фаладу, а настоящая невеста на жалкую лошадку, и поехали они дальше. И вот приехали, наконец, в королевский замок. Все обрадовались их приезду, а королевич выбежал к ним навстречу, снял камеристку с коня, думая, что это и есть его жена. Повели ее по лестнице, а настоящей королевне пришлось остаться внизу. Посмотрел старый король в окно и увидел, что она стоит во дворе, заметил, какая она стройная, нежная и красивая. Пошел он тотчас в королевскую горницу и спросил у невесты про девушку, что с ней вместе приехала и стоит теперь внизу во дворе, кто она, мол, такая?

— Я эту девку по дороге подобрала, чтоб было мне с кем ехать. Дайте ей какую-нибудь работу, чтоб она без дела не стояла.

Но у короля работы для нее не нашлось, и, не зная, что придумать, он сказал:

— Есть у меня тут мальчонка, он пасет гусей, пускай она ему помогает.

Мальчика звали Кюрдхен. Вот и пришлось настоящей невесте помогать ему пасти гусей.

Немного спустя говорит фальшивая невеста молодому королю:

— Мой любезный супруг, сделайте мне одно одолженье.

— Я выполню его с удовольствием, — ответил он ей.

— Велите позвать живодера и отрубить голову коню, на котором я сюда приехала, он по дороге меня рассердил.

А на самом-то деле она боялась, чтобы конь не рассказал, как она с королевной поступила. Пришлось верному Фаладе погибнуть. Но слух об этом дошел до настоящей королевны, и она тайно пообещала живодеру уплатить золотой, если он укажет ей небольшую услугу. Были в том городе большие черные ворота, через них она проходила всегда утром и вечером со своими гусями. Попросила она живодера прибить на них голову убитого Фалады, чтоб она всякий раз могла на нее посмотреть.

И живодер пообещал исполнить ее просьбу. Отрубил он голову Фаладе и крепко прибил ее над черными воротами.

На заре, когда гнали они вместе с Кюрдхен через эти ворота гусей, она, проходя, говорила: