Джордж Клейсон - Первый богач в Вавилоне

Наша жизнь полностью изменилась, и это было похоже на приключение. Нам нравилось раскидывать мозгами, как бы прожить на семьдесят процентов своего дохода. Мы начали с платы за жильё, и нам удалось существенно сократить её. Затем мы занялись любимыми сортами чая и всяким таким. Мы обнаружили, что за гораздо меньшие деньги можно покупать продукты прекрасного качества.

Всего в письме не опишешь, но оказалось, что прожить на семьдесят процентов совсем нетрудно. Мы справлялись и не теряли бодрости. Но каким облегчением было привести свои дела в порядок и больше не подвергаться преследованиям кредиторов.

Однако о чём я обязательно должен упомянуть, это об оставшихся десяти процентах, которые мы откладывали, чтобы было чем позвенеть в кошельке. Какое-то время мы с удовольствием звенели этими деньгами. А теперь — только не смейтесь, — это оказалась самая замечательная часть плана. Мы обнаружили, что копить деньги, которые не хочешь тратить — настоящее удовольствие. Откладывать гораздо приятнее, чем тратить.

Когда мы назвенелись этими деньгами, то нашли им более удачное применение. Мы стали ежемесячно вкладывать десять процентов своего дохода в инвестиционный фонд. И это — самая радостная часть нашего возрождения. Взнос в инвестиционный фонд — первое, что я делаю, получив зарплату.

Мы знаем, что наши вложения неуклонно растут, и нас греет осознание собственной финансовой защищённости. К тому времени, как я выйду на пенсию, у нас накопится приличная сумма, доход с которой избавит нас от денежных забот.

И всё это — с моего жалованья, которое не изменилось. Трудно поверить, но это абсолютная правда. Все наши долги постепенно выплачиваются, и в то же время наши инвестиции растут. Кроме того, на оставшийся доход мы живём лучше, чем прежде. Кто бы мог подумать, что между жизнью по плану и дрейфом по течению такая колоссальная разница!

К концу следующего года мы выплатим все старые долги и сможем больше откладывать, а также путешествовать. Мы твердо решили, что наши расходы больше никогда не будут превышать семидесяти процентов наших доходов.

Теперь вы понимаете, почему мы так благодарны старому погонщику верблюдов, чей план, можно сказать, вывел нас из ада.

Он знал. Он прошёл через всё это. Он хотел, чтобы на его горьком опыте научились другие. Поэтому он долгие часы сидел, оттискивая знаки на глиняных табличках.

Он оставил своим товарищам по несчастью ценнейшее послание — настолько ценное, что через пять тысяч лет оно восстало из руин Вавилона, такое же истинное и жизненно важное, как и в тот день, когда было написано.

Искренне ваш,

Альфред Г. Шрусбери,

Кафедра археологии.

Шарру Нада, богатый и влиятельный вавилонский купец, ехал во главе своего каравана. Он любил дорогие ткани, и сейчас был одет богато. Одежда была ему к лицу. Он любил чистокровных коней. Вот и сейчас он ехал на арабском жеребце, который танцевал под седоком. По виду Шарру Нада никак нельзя было догадаться, что он уже в преклонных летах. И, конечно, случайному наблюдателю не пришло бы в голову, что Шарру Нада чем-то озабочен.

Путь из Дамаска долог, а пустыня сурово испытывает путников. Но Шарру Нада беспокоило не это. Местные арабские племена свирепы и часто грабят караваны с дорогими товарами. Но и этого не страшился Шарру Нада, ибо с его караваном ехали многочисленные охранники на быстроногих конях.

Беспокоился он из-за юнца, который ехал рядом с ним. Юнца звали Хадан Гула, и Шарру Нада взял его с собой из Дамаска. Хадан Гула приходился внуком Араду Гуле, давнему торговому партнеру Шарру Нада. Тот считал себя в неоплатном долгу перед Арадом Тулой. Он хотел бы сделать что-нибудь для внука Гулы, но чем больше думал об этом, тем труднее казалась задача — из-за самого юнца.

Шарру Нада косился на кольца и серьги, которыми был обвешан Хадан, и думал: «Он считает, что мужчине пристало украшать себя драгоценными камнями. Однако у него сильное лицо, такое же, как было у деда. Но его дед не носил таких ярких одежд. Однако это я уговорил Хадана поехать со мной, надеясь, что помогу ему начать самостоятельную жизнь — вдали от катастрофы, которую устроил его отец с наследством, полученным от своего отца».

Хадан Гула прервал размышления старика:

— Почему ты так тяжело трудишься, вечно ездишь с караваном куда-то далеко? Неужели тебе никогда не хочется отдохнуть и получить удовольствие от жизни?

Шарру Нада улыбнулся.

— Получить удовольствие от жизни? — повторил он. — А как бы ты получал удовольствие от жизни, будь ты Шарру Нада?

— Будь у меня такое же богатство как у тебя, я бы жил как принц. Я бы не совершал утомительные путешествия по жаркой пустыне. Я тратил бы шекели немедленно, как только они попадали бы мне в кошелёк. Я носил бы самые дорогие одежды и самые редкие драгоценные камни. Вот такая жизнь мне по вкусу, такой жизнью стоит жить.

Оба засмеялись.

— А вот твой дед не носил драгоценных камней, — Шарру Нада заговорил, не подумав, и продолжил шутливо: — А что, на работу ты бы совсем не оставил времени?

— Работают пускай рабы, — ответил Хадан Гула.

Шарру Нада прикусил губу, но ничего не сказал. Они ехали в молчании, пока не оказались на склоне горы. Здесь Шарру Нада остановил коня и указал на едва видную вдалеке зеленую долину:

— Смотри, вот долина. Вглядевшись, можно различить вдали городские стены Вавилона. Башня — это храм Бела. Если у тебя острые глаза, ты можешь даже разглядеть дым от вечного огня, горящего на самом верху башни.

— Так вот, значит, какой он, Вавилон? Я всегда мечтал увидеть самый богатый город на свете. Вавилон, где мой дед заложил основу своего богатства. Будь он до сих пор жив, мы бы так не бедствовали.

— С какой стати его дух стал бы задерживаться на земле свыше отведённого срока? Ты и твой отец, вы вполне можете продолжить славные дела деда.

— Увы, ни один из нас не обладает его талантами. Ни мне, ни отцу не известен секрет деда — мы не знаем, как приманить золотые шекели. Шарру Нада не ответил, но тронул поводья и задумчиво двинулся вниз по тропе, в долину. За ним в облаке красноватой пыли следовал караван. Вскоре они достигли царского тракта и повернули на юг. Дорога шла среди полей, орошаемых водой из каналов.

Внимание Шарру Нада привлекли трое стариков, пашущих в поле. Старики показались ему странно знакомыми. Но это, конечно, чепуха. Нельзя, проезжая мимо того же поля через сорок лет, увидеть на нём тех же пахарей. Однако что-то в душе Шарру Нада подсказывал ему, что эти люди — те же самые. Один неуверенно вёл плуг. Двое других шли рядом с быками и колотили их хворостинами, чтобы быки не переставали тянуть.