Джарон Ланир - Кому принадлежит будущее? Мир, где за информацию платить будут вам

К сожалению, следствием руссоистского настроения иногда становятся ужасные поступки, часто доходящие до разрушительных крайностей. В идеологии террористов, от исламских фундаменталистов-смертников до зоозащитников и участников нападений на клиники, где делают аборты, всегда можно разглядеть отголоски ностальгических настроений.

Но эти настроения вовсе не обязаны быть жестокими. Я и сам охотно им предаюсь, но только принимаю их в легкой, можно сказать, гомеопатической форме. Практически почти каждый знакомый мне технарь тщательно скрывает в шкафу какой-либо фетиш в руссоистском духе. Один и тот же человек может участвовать в разработке «Augmented Wilderness», виртуального симулятора жизни в дикой природе, и склоняться к «первобытным» ритуалам Кремниевой долины, таким как фестиваль «Burning Man». Комната, в которой я пишу эту книгу, полна редких старинных музыкальных инструментов, на которых я учился играть. Думаю, что цифровой музыке чего-то не хватает, и я не хочу это что-то терять. Это абсолютно здраво.

Есть ли в живой музыке нечто ценное и необходимое, чего не может передать компьютер? Перед нами предстает очередное воплощение пари Паскаля [64] Пари Паскаля – предложенный математиком и философом Блезом Паскалем аргумент для демонстрации рациональности религиозной веры. – Прим. ред. . Не знаю наверняка, но цена того, чтобы придерживаться своей позиции и дальше, кажется мне разумной, в то время как цена утраты этого компонента может оказаться чересчур высокой. Даже несмотря на то, что последующая амнезия все равно скроет от меня эту утрату.

Томас Мальтус высказывал опасения по поводу апокалипсиса в натуралистичных рамках вместо устоявшихся сверхъестественных. В будущем, которое так его ужасало с позиций XVIII века, наши собственные успехи приносили бы нам дары, которые мы не могли усвоить, что вело к катастрофе.

Типичный мальтузианский сценарий подразумевает, что развитие сельского хозяйства, медицины и здравоохранения вкупе с индустриализацией ведут к нестабильному и резкому приросту населения, что в свою очередь становится причиной катастрофического голода. Наши обожаемые технологические достижения продолжают соблазнять нас, даже если чреваты разрушением.

После Мальтуса тема «популяционной бомбы», как назвал ее в 1960-х годах Пауль Эрлих, поднималась неоднократно. В документальном фильме «Обратная сторона прогресса» [1], основанном на книге «Краткая история прогресса» [2], эта мысль формулируется так: «сейчас мы подбираемся к той точке, в которой технический прогресс ставит под угрозу само существование человечества».

Перспектива массово повторить судьбу Икара всегда занимала умы людей. Глобальные изменения климата – главный пример из современной реальности. Еще один пример – оружие массового поражения в руках террористов. Можно также упомянуть вирусы эпохи реактивного транспорта, возможность глобального радиоактивного заражения вследствие перехода на атомную энергетику, когда запасы нефти иссякнут, и так далее. Некоторые авторитетные эксперты в области технологий публично выражали опасения, что потомки наших компьютеров могут убить нас уже в этом веке.

Мальтузианские сценарии не просто ужасающие, они также отличаются своей жестокой иронией. Образованное население стран с высоким уровнем индустриализации в наши дни часто сталкивается с популяционной бомбой обратного действия: спиралью депопуляции. Так называется ситуация, при которой уровень рождаемости слишком низок, чтобы поддерживать численность населения и сохранять возрастной баланс. Я уже говорил выше о ситуации в Японии. Южная Корея, Италия и многие другие страны также переживают период депопуляции. Именно «менее развитые» страны, напротив, переживают период резкого прироста численности населения.

Угрозы глобального потепления, терроризма и прочего остаются крайне актуальными, но в них нет ничего противоестественного или удивительного. Абсолютно закономерно, что когда люди обретают все больше контроля над своими судьбами, вероятность совершить массовый суицид возрастает.

Аналогична ситуация с человеком, который учится водить автомобиль. Каждый водитель может погибнуть в любой момент. И многие на самом деле гибнут. И все же люди принимают на себя риски и ответственность при вождении и по большей части выгодно пользуются возможностями и удовольствием, которые дают нам автомобили.

Подобным же образом в глобальном масштабе по мере роста технологического прогресса наше выживание, так или иначе, неизбежно окажется в наших собственных руках. Притом что я считаю глобальные изменения климата реальными и страшными, это также неизбежный процесс перехода к новой жизни [65] В следующих главах этой книги, когда я предложу варианты решений, я расскажу о том, какие исправления можно внести в архитектуру сетей, чтобы с их помощью решать мировые проблемы, например с глобальным изменением климата. . И это лишь одно из множества явлений, к которым нам необходимо приготовиться, вооружившись профессионализмом и той хитрой разновидностью оптимизма, которая иногда манипулирует сама собой.

Это скользкая тема, а потому говорят об этом нечасто. Мы не сможем сделать мир лучше с помощью своих знаний и умений, не создавая при этом все больше средств его же и уничтожить. Знание дела есть знание дела.

Это не означает, что повышение компетентности непременно ведет к саморазрушению! Лучше обладать более весомым правом голоса в вопросах нашей судьбы, даже если это значит, что мы должны доверить ее самим себе. Рост – это хорошо. Обретение намного лучше утраты. Есть соблазн думать, что человечество было в безопасности до тех пор, пока не вмешались технари и не испортили всю идиллию. Но технари помнят, что это не так.

Единственная причина считать, что мир, в котором происходит меньше изменений, был бы безопаснее, – это представить себе, что детская смертность и прочие трагедии – постоянная «природная» катастрофа. Уровень компенсировался бы заранее, так что опасности мальтузианского сценария свелись бы к минимуму. Освобождение человечества от постоянной катастрофы совпадает с началом эры новых технологических возможностей.

Да, у выгоды технологического развития свои ловушки. Каждый новый этап этого развития в нашей истории имел свои побочные эффекты. Каждое лекарство может оказаться ядом, а каждый новый источник пищи таит в себе угрозу голода. Способность людей использовать древние достижения сельского хозяйства, строительства и топливной энергетики всегда подразумевала вырубку лесов и разрушение локальных экосистем. Джаред Даймонд [66] Джаред Мейсон Даймонд (род. в 1937) – американский эволюционный биолог, физиолог, биогеограф, автор научно-популярных работ, тематика которых объединяет антропологию, биологию, лингвистику, генетику и историю. и другие специалисты документально зафиксировали, что любое человеческое общество раз за разом подрывает само себя. Мы просто обязаны изобрести способ выбраться из неприятностей, которые обусловлены нашими изобретениями с тех пор, как мы стали людьми. Это наша идентичность.