Колин Кэмпбелл - Китайское исследование: обновленное и расширенное издание. Классическая книга о здоровом питании [litres]

Важность науки для любого общества, стремящегося к свободе и прогрессу, невозможно переоценить. Но чтобы по-настоящему приносить пользу, ученые должны свободно мыслить, исследовать и делиться своими идеями в среде, где процветают честность и порядочность. К сожалению, я вижу, что научные круги становятся жертвой последовательного разрушения свободы слова, когда-то им дарованной.

Практически вся моя профессиональная жизнь прошла в академическом мире: три года в Массачусетском технологическом институте, 10 лет в Политехническом университете Виргинии, 40 лет в Корнелле (считая четыре года аспирантуры и 16 лет в должности почетного профессора), два годовых академических отпуска, проведенных в Оксфордском университете и штаб-квартире нашего биомедицинского общества в Бетесде. Меня снова пригласили в Корнелл в 1975 г. в качестве штатного профессора. Тогда мне было сорок, и прошло уже 14 лет с тех пор, как я работал там над докторской диссертацией. Мои основные обязанности на факультете были связаны с отделением диетологии, которое появилось в результате расширения и переименования кафедры диетологии, давно считавшейся одной из лучших в стране. Мне также предложили вести биохимию и международное сельское хозяйство, я стал научным руководителем аспирантов. Я оказался в числе создателей нового для аспирантуры направления токсикологии, то есть занимался с учениками в четырех научных дисциплинах.

Во время пребывания в Корнелле в моей исследовательской группе побывало около 25 приглашенных профессоров и ученых из шести стран (Японии, Англии, Франции, Китая, Канады и Нигерии). Каждый примерно год проработал в нашей лаборатории. Благодарю всех этих людей – без их участия я бы не написал ни эту книгу, ни Whole («Полезная еда»). Многие из них сделали блестящую карьеру в науке. В отделении диетологии моя исследовательская программа на протяжении многих лет была крупнейшей, имела максимальное финансирование и цитирование в научных изданиях.

Долгая карьера в Корнелле помогала и за пределами университета. Его имя и репутация открывали многие двери. Так мне представилась возможность на протяжении почти 20 лет быть участником нескольких уважаемых экспертных групп, отвечающих за разработку и развитие национальных и международных стандартов в области питания и здоровья. Благодаря такой деятельности появился богатый опыт и перспективы, которые сформировали взгляды, критически важные для нашего общества и даже всей планеты.

Короче говоря, академическая среда дала мне, как и многим другим, исключительно богатые возможности для развития карьеры. Если мы, ученые, не соприкасаемся слишком тесно с устоявшимися убеждениями и практиками, то можем формулировать собственную точку зрения и делиться ею со студентами, выбирать себе коллег, сами ставить перед собой исследовательские вопросы и отвечать на них – конечно, при условии, что мы способны добиваться соответствующего финансирования. У нас много возможностей для создания собственной реальности.

Однако я видел, что происходит, когда работа ученых все-таки переплетается с устоявшимися шаблонами, а на самом деле – с откровенными проблемами.

До 1990 г. моя исследовательская группа активно публиковала результаты, которые часто цитировали СМИ благодаря помощи департамента коммуникаций Корнелльского университета. Но в 1990 г. наш проект в Китае внес новое измерение в исследования, которое вызвало большой интерес как у нас в стране, так и за рубежом. Статьи о китайском проекте появились в популярных газетах, в том числе в USA Today, the New York Times и the Saturday Evening Post. В Китае исследование тоже вызвало значительный интерес, в том числе потому что это была первая совместная научно-исследовательская работа в рамках сотрудничества между нашими странами.

Меня очень интересовали новые данные из Китая. Сочетание лабораторных исследований и изучения человеческого организма выстраивалось в сюжет с большим потенциалом, который мог коренным образом изменить наши представления о питании. С этого момента события начали развиваться в разных направлениях: первый в своем роде университетский курс «Вегетарианское питание» появился в Корнелле (потом его перенесли в онлайн-формат), данная книга вышла в 2005 г., про нашу работу было снято как минимум 15 видеосюжетов и документальных фильмов, мне предлагали выступать с лекциями чаще, чем я мог себе позволить. Зарождалось «движение» приверженцев растительной диеты.

Если бы мне пришлось определить событие, которое стало поворотным моментом, то я бы назвал статью в разделе «Наука» в New York Times (1990) о результатах нашего китайского исследования. Она ознаменовала начало нового пути, который придал моей научной деятельности больше публичности. Последующие годы позволили мне пересмотреть представления о питании, здоровье да и самой науке, хотя я не понимал, насколько сильно они разведут меня с традиционной наукой. Я уже имел непростой опыт противостояния догмам, но перемены в начале 1990-х гг. привели к новым проблемам.

По мере развития событий представители администрации Корнелльского университета стали проявлять своеобразный интерес к моим занятиям. Его можно описать как неопределенное любопытство, а не конструктивную заинтересованность. Я столкнулся с согласованными усилиями, направленными на то, чтобы информация о моей работе не доходила не только до общественности, но даже до студентов в университете.

Примерно в то же время руководитель отделения диетологии в Корнелльском университете, Губерто Гарса, занимал пост вице-президента влиятельной транснациональной корпорации Danone Group (в Европе) или Dannon Company (в США), которая производит молочные продукты. В 1995 г. он также возглавил Комитет по питанию Министерства сельского хозяйства США (авторы пирамиды продуктов, рекомендованной государством). За время пребывания в этой должности против Губерто Гарса и его комитета было выиграно судебное дело за сокрытие информации о конфликте интересов, связанном с молочной промышленностью. Шесть из одиннадцати членов комитета имели тайные финансовые связи с отраслью. Судебное разбирательство также выявило, что Гарса не задекларировал личную компенсацию в размере, превышающем требование декларации {1168}.

Как раз в то время я организовал на нашем отделении курс «Вегетарианское питание» – название мне не очень нравилось, но завотделением считал его самым подходящим. Меня больше интересовала перспектива оспорить некоторые фундаментальные практики диетологии. Курс был факультативным, но вскоре стал очень популярным.

Однако когда я, проработав шесть лет в студенческой аудитории, решил пропустить один год (чтобы в связи с выходом первого издания данной книги почитать лекции за пределами университета), наш завотделением, не сказав ни слова, удалил мой курс из каталога. Это произошло незадолго до его переезда в Бостонский университет, где он должен был стать проректором. Сотрудник студенческой газеты сообщил мне, что петицию за восстановление моего курса подписали от 3000 до 5000 студентов. Я обращался к ректору (который сам был вегетарианцем), но курс так и не восстановили. Нас приютила другая кафедра, где я опробовал новую модель обучения, позволяющую студентам из других точек страны записываться на этот курс и переводить кредит-часы из Корнелла в свои учебные заведения. Но и здесь возникло препятствие. Преемник Гарсы, генетик Патрик Стовер, написал письмо заведующему принявшей нас кафедры, подчеркивая, что его кафедра не может спонсировать курс, потому что тот больше не одобряется нашей кафедрой, что было ложью. И университетский омбудсмен, и декан факультета посоветовали добиваться повторного одобрения курса от совета кафедры, который изначально его утвердил. Но Стовер направил письмо в совет и предупредил: если они снова утвердят курс, то он его заблокирует.