Джеффри Уэст - Масштаб. Универсальные законы роста, инноваций, устойчивости и темпов жизни организмов, городов, экономических систем и компаний

Но потом наступила промышленная революция. Хотя деятельность человека существенно изменила значительную часть земного пейзажа еще до ее наступления, именно эта захватывающая последовательность невиданных ранее событий обозначила начало фундаментального перехода в состояние взрывного, сверхэкспоненциального расширения, внесшего за поразительно короткое время непредвиденные изменения в экологию, состояние окружающей среды и климат нашей планеты. Соответственно, некоторые полагают, что моментом начала антропоцена следует считать промышленную революцию, в то время как другие утверждают, что начало этой эпохи относится лишь к середине ХХ в. Кое-кто даже утверждает, что она началась более десяти тысяч лет назад, в начале голоцена, геологической эпохи, в которой на Земле наступило потепление, приведшее к развитию сельского хозяйства и появлению современного человека.

Я всецело поддерживаю столь явное признание масштабов нашего влияния на нашу планету в форме названия новой геологической эпохи, но предпочел бы называть антропоценом весь период, начавшийся несколько тысяч лет назад, когда мы впервые начали значительно отличаться от преимущественно биологического вида и становиться видом преимущественно социальным, увеличивая тем самым эффективный уровень своего метаболизма. С этой точки зрения также следует признать, что мы уже совершили резкий переход из чистого антропоцена в некую новую эпоху, характеризующуюся экспоненциальным ростом городов, которые господствуют теперь на нашей планете. Для обозначения этого гораздо более короткого и насыщенного периода, начавшегося вместе с промышленной революцией, я предлагаю особое название – «урбаноцен». Учитывая всю глубину этого изменения и то, что его будущая динамика должна определить, продолжится ли успешное существование этого поразительного социально-экономического предприятия, я хотел бы для начала повторить кое-что из того, о чем говорилось в первой главе.

К моменту вступления в XXI в. города и глобальная урбанизация стали источником крупнейших проблем нашей планеты со времени образования человеческого общества. Будущее человечества и долговременная жизнеспособность всей планеты неразрывно связаны с судьбой наших городов. Города – это плавильный котел цивилизации, центры инноваций, источник богатства и власти, магниты, привлекающие к себе людей и стимуляторы идей, роста и инноваций. Но у них есть и темная сторона: именно в них в первую очередь сосредоточиваются преступность, загрязнение, нищета, болезни и потребление энергии и природных ресурсов. Быстрая урбанизация и ускоряющееся социально-экономическое развитие породили множество проблем мирового масштаба, от изменений климата и их влияния на окружающую среду до перебоев с пищей, энергией и водой и кризисов здравоохранения, финансовых рынков и глобальной экономики.

Учитывая такую двойственную природу городов, с одной стороны, источника крупнейших наших проблем, а с другой – вместилища творчества и идей и, следовательно, источника решений этих проблем, чрезвычайно актуальным становится вопрос о возможности существования какой-либо «теории городов», то есть системы концепций, позволяющей понять их динамику, рост и развитие и выразить их в предсказуемом численном виде. Такая система жизненно необходима для разработки стратегии, обеспечивающей долговременную устойчивость, особенно в связи с тем, что ко второй половине этого века подавляющее большинство людей будут жить в городах, и многие из них – в мегаполисах невиданных ранее размеров [97] L. M. A. Bettencourt and G. B. West. A Unified Theory of Urban Living // Nature. 2010. 467. P. 21, 912. .

Среди возникающих перед нами проблем, задач и угроз нет почти ни одной новой. Все они известны нам по меньшей мере с начала промышленной революции. Урбанизация – это сравнительно новое явление глобального масштаба, которое до самого последнего времени не воспринималось всерьез, так как города по большей части играли вспомогательную роль в сравнении с основной массой населения. Они начинают казаться нам надвигающимся цунами, которое может захлестнуть нас только из-за экспоненциального роста урбанизации. Ни пятьдесят, ни даже пятнадцать лет назад большинство из нас знать не знало о глобальном потеплении, о долговременных экологических изменениях, об ограниченности запасов энергии, воды и других ресурсов, о проблемах загрязнения окружающей среды и их влиянии на здоровье населения или об устойчивости финансовых рынков. А если мы о них и слышали, мы считали, что речь идет о временных искажениях, которые рано или поздно должны исчезнуть. Это, несомненно, вопрос спорный, причем большинство политиков, экономистов и идеологов придерживаются довольно оптимистической точки зрения, считая, что наша изобретательность преодолеет все эти затруднения. Сама природа экспоненциального роста такова, что будущее все быстрее становится настоящим, и к тому моменту, когда очередная проблема возникает перед нами, возможность ее успешного разрешения уже оказывается упущенной. Учитывая общее отношение к скрытой угрозе такого экспоненциального расширения, я хотел бы сделать еще одно отступление и описать его последствия, так как кажется, что лишь немногие из обладающих властью и влиянием оценивают их по достоинству.

Говоря о расширении Вселенной после Большого взрыва или об огромных социально-экономических переменах, произошедших на нашей планете после начала промышленной революции, я использовал выражения «экспоненциальный рост» или «экспоненциальное расширение», предполагая, что их значение всем хорошо понятно. Более того, я применял понятие «экспоненциальный» несколько вольным образом, без точного объяснения того, что оно означает и подразумевает. Возможно, я недооцениваю уровень знаний и понимания широкой общественности, но то, как слово «экспоненциальный» нередко используется даже хорошо образованными журналистами, видными представителями СМИ, политиками и крупными бизнесменами, заставляет предположить, что они не вполне понимают его значение и неверно представляют себе масштабы того, что оно подразумевает. Собственно говоря, мне часто кажется, что в противном случае нам было бы гораздо легче убедить их в острой необходимости тщательного стратегического учета проблем долговременной устойчивости. Поэтому, боясь показаться педантом, я все же позволю себе сделать небольшое отступление и более подробно обсудить значение этой концепции, играющей в этой книге чрезвычайно важную роль, и следствия из нее.