Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

И что же дальше?

Андропов даже не задал вопроса, есть ли желающие высказаться, имеется ли отвод против его, Андропова, кандидатуры. Поскольку председателем пленума являлся он сам (в протоколе не указано, чтобы кто-нибудь его заменял на этом посту), то, очевидно, он же и поставил на голосование свою кандидатуру. Генсек был избран, как полагается, единогласно. Пленум продолжался, судя по протоколу, около часа или немножко больше, процедура избрания генсека — несколько секунд!

Уже состав комиссии по организации похорон Брежнева был необычным — ее возглавлял сам Андропов еще до того, как стал юридически генсеком. Он включил туда всех наличных в Москве членов и кандидатов Политбюро, плюс секретарей ЦК КПСС, но почему-то в нее не были включены Долгих, Демичев, Соломенцев, Русаков (в комиссию по похоронам Сталина входили вожди второго и третьего ранга и возглавлял ее не первый секретарь ЦК Маленков, а второй секретарь ЦК Хрущев). Этим самоназначением Андропов хотел продемонстрировать, кто «командует парадом», и психологически подготовить партию к своему официальному утверждению на пост генсека.

Совершенно скандальным был как с точки зрения традиционного партийного протокола, так и в отношении почитания памяти покойного тот факт, что на похоронах не разрешили выступить самым близким, первым соратникам Брежнева: заместителю Брежнева по партии — Черненко, заместителю Брежнева по Верховному Совету — Кузнецову и даже официальному главе советского правительства — Тихонову. Все они ведь из его «мафии».

Из членов Политбюро выступили только вчерашний глава КГБ Андропов и возглавитель армии Устинов, ярко символизируя этим, какие силы организовали «дворцовый переворот» в Кремле.

Что за политический тип представлял собой новый лидер Кремля? Маленький Сталин? Другой Брежнев? Или, как утверждала мировая печать — со слов чекистов, — «реформатор, либерал и интеллектуал»? При нынешнем состоянии нашей информации трудно гадать на эту тему. К тому же, мы совершенно не знаем истинных мотивов, которыми руководствовался одиозный начальник одиозного учреждения — КГБ, когда брал на себя всю полноту власти над партией. Если он действовал по принципу: «Власть — все, конечная цель — ничто», то он и маленький Сталин и большой Брежнев в одном лице. Если же власть была ему нужна, чтобы давно назревшими экономическими и социальными реформами попытаться вывести советское государство из тупика, а советскому народу создать, наконец, сносный материальный уровень жизни, — тогда люди могли быстро забыть, что он был возглавителем «просвещенной инквизиции» с ее психотюрьмами и модернизированным ГУЛагом.

Возможны ли такие реформы? Скепсис, высказанный Я. Трушновичем в № 12 журнала «Посев» за 1982 г., тут к месту, — но в политике, даже в советской политике, все возможно, тем более, что у Андропова альтернатива была так ясна и проста: догма — или хлеб, догма — или выход из перманентного кризиса экономики. Если Андропов действительно был «реформатор и интеллектуал», то эту альтернативу он должен был видеть не хуже западных критиков советской экономической системы. Однако вынужденные либеральные реформы в экономической области не могут сделать самого диктатора автоматически «либералом». Особенно это относится к диктаторам таких тоталитарных систем, как советская. Поэтому, если экономические реформы в СССР в какой-то мере еще возможны, то политические реформы исключены уже в силу природы самой власти. «Просвещенный сталинизм» — таков идеал партократии.

Если бы произошло чудо и Андропов начал бы реформировать политическую систему хотя бы в той мере, в какой это старался делать Хрущев (впрочем, сумбурно и непоследовательно), то его постигла бы участь того же Хрущева. Но такая опасность Андропову не грозила. Если мы ничего не знаем о том, что он собирался делать в области экономики (да Андропов сам признавался, что у него «готовых рецептов нет»), то мы точно знаем его политическую программу. Он ее вложил в уста своего ставленника и преемника, нового руководителя КГБ СССР — генерала Федорчука — на ноябрьской сессии Верховного Совета СССР. Выступление Федорчука на ней нечто вроде «тронной речи» «либерала» Андропова.

Федорчук обосновывал перед сессией «проект закона СССР о государственной границе СССР». Со времени Сталина мы знаем, что советская граница была и остается «на замке», безотносительно к тому, какие государства окружают СССР, «вражеские» капиталистические или «братские» социалистические. И законы на этот счет тоже сталинские, то есть сверхдраконовские. Казалось бы, что еще можно придумать такое, до чего не додумался сам Сталин? Но Федорчук нашел, что можно придумать: двойной замок! «Двойной замок» ставит перед собою и двойную цель: восстановить «железный занавес» в его первозданном виде и раздуть в стране шпиономанию высокого сталинского класса. Я позволю себе привести выдержки из этого удивительного в нынешних условиях полицейского документа. Федорчук заявил: «Сейчас наш классовый противник активнее и массированнее, чем когда-либо прежде, ведет против нашей страны тотальный шпионаж, осуществляет идеологическую диверсию, старается нанести ущерб советской экономике. В подрывной деятельности империалистические спецслужбы важное место отводят враждебным действиям на нашей границе… западные разведорганы и центры идеологической диверсии пытаются засылать в нашу страну своих агентов и эмиссаров, нелегально ввозить в СССР оружие и взрывчатые вещества, наркотики, специальные радиосредства и портативную множительную технику, печатные материалы подрывного характера… Пограничные войска, советские чекисты… прилагают все силы к тому, чтобы надежно ограждать советское государство и общество от подрывной деятельности империалистических спецслужб, разного рода антисоветских центров, их шпионов и эмиссаров». («Правда», 25.11.1982).

Я не думаю, что из Федорчука получился бы новый Ежов, а из Андропова новый Сталин (такие чудовища рождаются в сотни лет один раз). Но на таком языке с народами СССР разговаривали как раз Ежов и Сталин накануне «Великой чистки». Характерно и другое: Федорчук считал себя вправе выставить «аттестат политической зрелости» своему предшественнику. Он говорил: «Все мы знаем Юрия Владимировича Андропова как талантливого руководителя и организатора, политического деятеля ленинской школы, обладающего широким кругозором и большой прозорливостью, глубоким видением проблем и мудрой осмотрительностью при принятии решений. Работая 15 лет на посту председателя Комитета государственной безопасности СССР, товарищ Андропов сыграл выдающуюся роль…» и т. д.