Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

Президент Картер даже поцеловал Брежнева в Праге за «СОЛТ 2», но еще не успели ратифицировать этот договор, как СССР ввел свои войска в Афганистан.

Это только самые яркие примеры, их еще много. Сейчас, кажется, американцы пробуют новый флирт с новым генсеком Михаилом Горбачевым. Но я боюсь, что их ждут новые разочарования.

Я хотел бы тут поставить вопрос: почему у Америки такие разочарования и трудности в ее стараниях жить в мире или даже в дружбе с Советским Союзом? Я, конечно, знаю, что на этот вопрос нет одного ответа, но тот ответ, который я хочу предложить, играет, на мой взгляд, важнейшую роль: американцы чрезмерно доверчивы в политике и пленники старой классической дипломатии. Недаром Киссинджер, главный инициатор «стратегического паритета», считал себя последователем классиков европейской дипломатии «равновесия сил» XIX века. Такая доверчивость и такая старомодная дипломатия безусловно сработали бы, если бы Америка имела дело с русским царем и его министрами. Они верили в Бога, в моральный кодекс людей, и их имперские интересы ограничивались евроазиатским регионом. Большевики не верят в Бога, морально для них все, что полезно коммунизму, а интересы у них идеологические, а потому глобальные. На земном шаре нет ни морей, ни океанов, ни континентов, ни даже островов, которыми они не интересовались. У них есть и одно преимущество, которого нет у американцев, — советские лидеры отлично изучили психологию американцев и хорошо научились пользоваться американской доверчивостью в политике во вред Америке.

Тут на ум приходит юмореска старо-эмигрантского русского писателя Аргуса, который после революции приехал в Америку с группой других эмигрантов. Он рассказывал, как в Америке они устраивались на работу. Одни пошли работать на спичечную фабрику, хозяином которой был русский американец, другие стали таксистами, третьи шлялись без работы, а вот он решил преподавать американцам систему Станиславского. «Пожалуйста, не спрашивайте меня, что это за система. Я этого сам не знаю, да и не надо мне это знать. Надо только знать американцев». Так вот, Михаил Горбачев приехал в Женеву преподавать Рейгану и американцам «систему Станиславского», правда, лично не зная ни американцев, ни американского характера. Да это и не надо ему знать — его сопровождал высококвалифицированный штаб чекистских специалистов по Америке из 55 человек во главе с таким рафинированным политическим фокусником, как Георгий Арбатов. Вот они и составили Горбачеву психологическую пьесу, которую генсек разыгрывал отлично как на личных встречах с президентом, так и на своей пресс-конференции, я говорю отлично потому, что в искренность актера Горбачева поверил даже Рейган, который когда-то сам был актером. Я приведу здесь только некоторые сцены из нее, чтобы показать, в какую верную психологическую точку бьют советские лидеры, чтобы противопоставить американское общественное мнение президенту США. В частных беседах с Рейганом Горбачев выдвигал против СОИ аргументы, которые, как казалось ему и его советникам, должны произвести впечатление: «Я не кровожадный человек, — сказал генсек президенту, — почему вы не верите, когда я говорю, что СССР первым не пустит ракеты против США?» Президент резонно ответил: «Я не могу сказать американцам, что я поверил вам, если вы не верите нам». Тогда Горбачев выдвинул другой аргумент: во-первых, стратегическая оборонная инициатива технически неосуществима, во-вторых, на это напрасно будут потрачены миллиарды долларов. Мне неизвестно, как президент на это ответил, только непонятно, почему Кремль так беспокоится, если оборонная инициатива неосуществима, а американцы напрасно потеряют свои доллары. Горбачев отверг все предложения о разоружении, если не будет отказа от СОИ. Не по-советски оригинальными, рассчитанными на американское понимание, были доводы генсека, когда президент обвинил Москву в распространении коммунизма в Афганистане, Эфиопии, Камбодже, Анголе, Никарагуа. Оказывается, советское правительство вынуждено так действовать потому, что в «Конституции СССР» записано, что оно обязано помогать «национально — освободительному движению» в других странах, а шутить с конституцией нельзя; Горбачев мог бы напомнить, что за нарушение конституции сами американцы в лице Конгресса чуть было не подвергли «импичменту» своего президента Никсона. Рейган и американцы должны это понимать. К этому Горбачев добавил, что СССР там занимается тем, чем занимается Америка в Эль-Сальвадоре, то есть «защищает свои интересы» (Характерно, что начиная с Брежнева и Андропова советские лидеры стараются аргументировать свои агрессивные внешнеполитические акции не идеологическими, а имперскими интересами. Именно в этих целях Горбачев цитирует лорда Пальмерстона: «У Англии нет вечных врагов или вечных друзей, у нее есть вечные интересы» — такой аргумент особенно понятен американцам, по крайней мере так думают в Кремле). А Горбачев, конечно, большой актер, и в этом он верный ученик Сталина — говорить то, чего не думает, и думать то, чего никогда не скажет вслух. В этом он и антипод взбалмошному Хрущеву, который, будучи гостем в Америке, заявлял прямо в лицо конгрессменам: «Мы похороним капитализм, ваши внуки будут жить при коммунизме!» Горбачев действует не по Хрущеву, а по завету Талейрана: «дипломату язык дан, чтобы скрывать свои мысли». Поэтому на Западе Горбачев выступает не как большевик, а как церковный проповедник с философией, абсолютно чуждой большевизму. Вот некоторые места из его выступления на пресс-конференции в Женеве: 1) «Под угрозой всеобщей ядер-ной опасности надо учиться великому искусству жить вместе»; 2) «Все мы подошли к черте, у которой надо остановиться»; 3) «Силой доводов, силой примера, силой здравого смысла переломить опасный ход событий»; 4) «Речь идет о выборе между выживанием и взаимным уничтожением». («Правда», 22.11.1985).

Что можно сказать об этих словах Горбачева? Только одно: это очень понятные для американцев и очень разумные слова, но беда в том, что в своей новой «Программе КПСС» Горбачев утверждает абсолютно противоположное и пророчит гибель капитализма и торжество коммунизма во всем мире через «мирную или немирную революцию». Не только пророчит, но и обещает, что Советский Союз будет материально, политически и духовно поддерживать этот «мировой революционный процесс».

Какой же объективный итог Женевы? Кто выиграл и кто проиграл? Эксперты НАТО заявляют, что Горбачев вернулся в Москву с пустыми руками. «Тайм» утверждает, что в Женеве одержали триумф откровенность и реализм.

«Ньюсвик» приходит к выводу, что в Женеве никто не выиграл и никто не проиграл. Другие заявляют, что уже сам факт диалога между Рейганом и Горбачевым был большим выигрышем. Так ли все это? Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать далекую и ближайшую цели, которые ставили перед собой в Кремле, отправляясь в Женеву. Люди думают — ближайшая цель заключалась в том, чтобы отговорить президента отего стратегической оборонной инициативы. Это неверно. Лидеры Кремля великолепно знали, что на этом этапе диалога такая цель нереальна и недостижима, но зато они знали и другое: Женева — лучшая мировая трибуна, куда съедутся до четырех тысяч журналистов газет, радио и телевидения. Кремль решил с этой трибуны развернуть глобальную психологическую войну против Америки. Эту задачу блестяще и выполнил генсек Горбачев на своей пресс-конференции 21 ноября 1985 года. Поэтому «Правда» оценила не последнюю встречу между Рейганом и Горбачевым «кульминационным пунктом» в Женеве, а женевскую пресс-конференцию Горбачева.