Олег Лейбович - «Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Очень странным было начало этого второго разговора. Зайдя ко мне в кабинет и застав меня в одиночестве, Мальц начала со слов:

– А я только недавно узнала, что Вы тоже прошли академию.

Я сначала не понял.

– Вы тоже сидели в тюрьме в 37 году, – пояснила Мальц.

Я ответил, что исключался из партии, но в тюрьме не сидел и никакой «академии» не проходил, так как 9 месяцев пребывания вне партии работал на заводе в очень хорошей обстановке. Мальц этот разговор замяла [140].

Его товарищ – секретарь обкома К.М. Хмелевский, напротив, во всех анкетах указывал в рубрике «Выполнение работ с начала трудовой деятельности (включая военную службу», что с сентября 1936 г. по июль 1938 г. был «под следствием НКВД» [141]. Не только находился под следствием, но и был осужден. «Обратившись с жалобой в ЦК ВКП(б) и лично к тов. Сталину, был вызван в Москву. 26/IV – 38 г. Постановлением Особого совещания при НКВД СССР приговор был отменен и полностью реабилитирован» [142].

Редактора газеты «Омская правда» исключили из партии за связь с врагами народа, «за потерю большевистской бдительности и партийного чутья» [143]. Через несколько дней «за игнорирование решений февральско-мартовского и июньского Пленумов ЦК ВКП(б) и личных указаний товарища Сталина об усилении борьбы Омской партийной организации по выявлению и разгрому врагов народа, троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов, за покровительство врагам народа и как не обеспечившего руководство областной партийной организацией» был снят с работы, исключен из партии и вскоре арестован и расстрелян первый секретарь Омского обкома ВКП(б) Д.А. Булатов [144]. Б.Н. Назаровского в действительности обвинили в том, что он не разглядел в Д.А. Булатове пособника врагов народа, создавал ему репутацию твердокаменного большевика, верного ученика товарища Сталина, любимца рабочих и передовых колхозников Омской области. Редактор «Звезды» урок извлек. О руководителях Молотовской области в газете писали мало, без пафоса, стертыми протокольными словами и только по важным поводам. Н.И. Гусаров, бывший в годы войны секретарем Молотовского обкома, очень обрадовался, увидев спустя годы свой портрет в «Звезде», и написал Б.Н. Назаровскому: «А если еще учесть, что с нами в молодые годы в Пермской организации были такие редакторы областных газет, которые беспощадно боролись со всякими проявлениями культа личности в областном масштабе и пресекали всех областных деятелей, желающих быть популярными, то помещение моего портрета в газете спустя более 20 лет, когда никак уже нельзя оказаться в роли популярного руководителя, было для меня большим и очень приятным сюрпризом» [145].

Б.Н. Назаровский был человеком искушенным в политике, очень осторожным, способным быть незаменимым сотрудником для областного партийного руководителя и при этом сохранять известную дистанцию для маневра. Получив орден «в связи со 150-летием Кизеловского угольного бассейна», он услышал нелицеприятные разговоры за спиной: «В Кизеловском бассейне работают три городские газеты, редакторами работают по 5–6 лет, они сделали больше, чем Назаровский, но ни одного из них не представили к правительственной награде, а вот Назаровского за 2 года неудовлетворительной работы представили к правительственной награде – орденом. Мне кажется, Назаровский получил орден незаслуженно, за угодничество Хмелевскому» [146]. После этого он убедил секретаря обкома отозвать представление к очередному ордену уже «в связи с юбилеем Камского речного пароходства».

Б.Н. Назаровский так умел формулировать свою позицию, что его неприятели ни к чему не могли придраться. На одном из совещаний его спросили: «Могут ли читаться со сцены стихи Есенина?» – и получили такой ответ: «Некоторые стихи Есенина могут быть прочитаны со сцены. Пропагандировать его творчество в целом не нужно» [147].

Под начало этого отнюдь не простого человека и попал Михаил Данилкин. У него было, что называется, легкое перо. Он составлял корреспонденции с места событий (настоящими событиями тогда считались всякого рода собрания, пленумы и заседания), писал большие очерки о передовых инженерах, рабочих-стахановцах, публиковал рецензии на театральные постановки. Словом, был мастером на все руки. Особенно удавались ему критические статьи и фельетоны. Писал М. Данилкин в две газеты: в «Звезду» и в «Березниковский рабочий». Не скупился на метафоры. Искал яркие эпитеты. Охотно прибегал к гиперболам. Умел придать поэтическую форму описанию технологических процессов. Как полагается советскому журналисту, воспитывал читателя, не чураясь и прямых нравоучений. В общем, писал как все. Только более цветисто:

И тот факт, что на нас с дикой злобой смотрят воротилы империалистической Америки и Англии, что нас обливает ушатами зловонной клеветы дряхлое человекоподобие Уинстон Черчилль, – свидетельство нашей силы, нашего мирового авторитета. И чем сильней мечутся, тем радостней для нас – значит, мы делаем все новые и новые шаги вперед, а не топчемся на месте. […] Изо дня в день нужно больше учиться, решительней бороться с пережитками проклятого прошлого, очищать нашу землю от низкопоклонства перед растленной буржуазной культурой [148].

В газете М. Данилкина ценили. Редактор «Звезды» Б.Н. Назаровский безжалостно вычеркивал излишние красивости из присланных текстов, но, как правило, подписывал в печать, в обиду корреспондента не давал, в официальных бумагах аттестовал сугубо положительно. В личном деле М. Данилкина сохранилась справка для бюро обкома, датированная маем 1950 г. В ней, кроме прочего, содержалась рекомендация ответственного редактора:

Редактор газеты «Звезда» тов. Назаровский рекомендует тов. Данилкина как инициативного, квалифицированного журналиста, умеющего остро ставить злободневные вопросы партийной и производственной жизни. Тов. Данилкин систематически работает над повышением своего идейно-политического уровня. Является молодым писателем, в 1949 г. издана его книга «Девушка из Ленвы» [149].

Звание «молодой писатель» вряд ли устраивало партийного журналиста. Его литературные амбиции устремлялись к иным горизонтам. Он в 1948 г. представил в Молотовское книжное издательство рукопись романа «Новоселье» – первую книгу будущей тетралогии. «За этим произведением должен следовать роман “Радость”, затем будет “Земля” и “Товарищ комиссар”. Я хочу провести героев через самые различные жизненные положения, показать длительный период их жизни» [150]. Рукопись отдали сначала одному редактору, затем другому. За четыре года собрали девять рецензий. Отметили, что «книга может сыграть роль в коммунистическом воспитании молодежи», но вот только язык ее ужасающе беден: «Много слов, не несущих никакой эмоциональной нагрузки» [151]. В общем, над текстом нужно много работать. М.Т. Данилкин недоумевал, почему издательство не спешит выпустить в свет столь нужную и полезную книгу, подозревал интриги, происки враждебных сил, небрежность в отношении к нечиновным писателям: «Рецензии получены. Долго их писали. Ну что же в них? Наверно, опять одна брань да поучения? Я ведь еще не совсем признанный» [152].