Тайны жизненной энергии

Важнейшее отличие Дао от обычного представления о Божестве в том, что Господь создает мир актом творения, тогда как Дао создает его «несотворением» — китайский термин «у-вэй» приблизительно соответствует нашему слову «недеяние». Ибо вещи сотворенные— это отдельные части, собранные воедино, членение которых навязано извне (как, например, в скульптуре). Членение же всего растущего происходит, наоборот, изнутри и направлено вовне.

Если мир был кем-то создан, то обязательно должен существовать некто, знающий, как он был создан, так, например, инженер может объяснить, как собирается какой-либо механизм. Но мир, созданный «несотворением», исключает возможность узнать, как он создан. Даосу никогда не придет в голову вопрос, знает ли Дао, как оно создает мир. Ведь Дао действует не по плану, а спонтанно. Лаоцзы говорит: «принцип Дао — спонтанность».

Но спонтанный мир — отнюдь не беспорядочный. Дао не знает, как оно создает мир, точно так же, как мы не «знаем», как создаем свои умственные способности. Чжуанцзы, великий последователь Лаоцзы, говорил: «Все происходит вокруг нас, но никто не знает происхождения. Все является перед нами, но никто не видел врата. Все вместе и каждый в отдельности, люди ценят то знание, которое уже известно. Они не умеют пользоваться неизвестным, чтобы с его помощью достичь знания. Разве это не заблуждение?»

И далее:

«Великое Дао растекается повсюду. Оно может находиться и слева и справа. Благодаря ему рождается и существует все сущее, и оно не прекращает своего роста. Оно совершает подвиги, но нельзя выразить в словах, в чем его заслуга. С любовью оно выращивает все сущее, но не считает себя властелином всего сущего».

Западные философы нередко подшучивают над неопределенным представлением об Абсолюте, высмеивая его как туманное и мистическое, противопоставляют ему свои формулировки. Но как говорил Лаоцзы:

Дело в том, что невозможно почувствовать, что подразумевается под Дао, не «поглупев» в каком-то особом смысле. Пока наш ум цепляется за свои конвенции, пытается втиснуть в них весь мир и настаивает на том, что жизнь должна уместиться в жесткие схемы, — до тех пор дух Дао будет ему чужд.

Дао открывается только владеющему простым и неуловимо тонким искусством «У-вэй» («недеяние»), которое является вторым основным принципом даосизма.

С помощью «И-цзин» (Книги Перемен) китайские прорицатели научились принимать спонтанные решения, эффективность которых зависела от умения «отпускать» свой ум, предоставляя ему действовать самостоятельно.

Это и есть «у-вэй», «у» означает «не» или «нет», а «вэй» — «действие», «желание», «стремление».

Для пояснения приведем пример из боевого искусства, которым так богат Восток: чтобы лучше видеть противника, видеть его целиком, всего сразу, для полного контроля за его действиями используется так называемое периферийное зрение, то есть взгляд не прямой, а искоса, уголком глаза, так как, если нужно рассмотреть подробности чего-либо, глаза должны быть расслаблены. Не следует таращиться или напряженно стараться рассмотреть предмет.

Или другой пример: сколько бы вы ни усиливали работу мускулов рта или языка, вкус пищи не станет от этого острее. И глазам и языку нужно доверять действовать самостоятельно. Как говорил Чжуанцзы: «Совершенный человек пользуется своим умом, словно зеркалом: он ничего не схватывает и ничего не отвергает. Воспринимает, но не хранит».

Задача состоит в том, чтобы научиться пользоваться умом без усилий, то есть дать возможность проявиться заложенным у всех людей с самого рождения спонтанным силам сознания.

Искусство «отпускать» свой ум описано у другого даосского автора Лецзы (ок. 398 г. до н. э.), прославившегося мистической способностью летать по воздуху. Здесь, несомненно, имеется в виду особое ощущение «ходьбы по воздуху», которое возникает, когда ум становится наконец свободным. Однажды Лецзы, в ответ на просьбу, рассказал, как обучался даосизму у своего учителя Лао-шана.

«С тех пор, как я стал служить ему, прошло три года, и я изгнал из сердца думы о добре и зле, а устам запретил говорить о полезном й вредном. Лишь тогда удостоился я взгляда Учителя.

К концу пятого года произошла перемена; в сердце родились новые думы о добре и зле, уста заговорили о полезном и вредном. Лишь тогда удостоился я улыбки Учителя.

К концу седьмого года произошла новая перемена. Я давал волю своему сердцу рассуждать о чем угодно, но его уже не занимали добро и зло. Я давал своим устам произносить все, что угодно, но они не заговаривали о полезном и вредном. Лишь тогда Учитель позвал меня и усадил рядом на циновку.

Прошло девять лет, и как бы я ни принуждал свое сердце думать, как бы ни принуждал свои уста говорить, уже не ведал, что для меня добро, что зло, что полезно, что вредно, перестал отличать внутреннее от внешнего. И тогда все мои чувства как бы слились в одно целое: зрение уподобилось слуху, слух — обонянию, обоняние-вкусу. Я перестал ощущать, на что опирается тело, на что ступает нога, и, следуя за ветром, я начал передвигаться на восток и на запад. Подобно листу дерева или сухой шелухе, я в конце концов не осознавал, ветер ли оседлал меня или я — ветер».

Поскольку Лаоцзы, Чжуанцзы и Лецзы обладали достаточным умом, чтобы создавать вполне вразумительные книги, следует признать что все эти примеры и сравнения, по-видимому, носят метафорический характер. Это состояние — не транс. Это то, что впоследствии в дзэн- (или чань-) буддизме назовут «У-синь», буквально «Не ум», то есть отсутствие самосознания. Это состояние цельности, при которым сознание функционирует свободно, и не ощущается никакого другого сознания, стоящего над ним с указанием. Образно говоря, если обыкновенный человек — это тот, кто ходит, «поднимая ноги руками», то даос — это тот, у которого ноги идут сами.

Всевозможные даосские книги приводят к мысли, что «у-синь» (не ум) пользуется интеллектом точно так же, как мы используем свои глаза, когда смотрим то на один, то на другой предмет, не делая особых усилий разглядеть его. Вот как об этом писал Чжуанцзы:

«Младенец целыми днями смотрит вокруг, не моргая, потому что глаза его не сфокусированы на каком-нибудь одном предмете. Его взгляд идет сам не зная куда, и останавливается, не осознавая, зачем. Сжиматься и разжиматься вместе со всеми вещами, плыть с ними на одной волне — таково главное в психической гигиене».