Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Ряд наблюдателей соотносит растущее неравенство доходов с более высокой отдачей высшего образования, особенно в США. С 1981 по 2005 год разрыв средней заработной платы между лицами со средним образованием и теми, кто продолжил обучение в колледже, удвоился с 48 до 97 %. Такая тенденция выходит за пределы просто дисбаланса в доходах: с 1980 по 2012 год реальные заработки мужчин – выпускников колледжей повысились на 20–56 %, причем наибольшая прибавка приходится на обладателей степеней после бакалавра, но снизились на 11 % для лиц с полным средним образованием и на 22 % для тех, кто не закончил школу. Грубо говоря, примерно две трети увеличения разброса заработных плат с 1980-го по начало 2000-х приписывается расширению премий для работников с образованием уровня колледжа. После того как доля выпускников колледжей во всех рабочих часах быстро увеличилась в 1960-х и 1970-х, увеличение замедлилось примерно после 1982 года, и премии выросли, когда спрос на квалифицированный труд обогнал предложение. Технологические изменения, как и глобализация, могли сыграть критическую роль, заменив ручное производство автоматическим, переместив производство в другие страны и повысив спрос на формальное образование, техническую квалификацию и общий повышенный уровень когнитивных способностей. Это привело к поляризации между низкооплачиваемым физическим трудом и высокооплачиваемыми занятиями, требующими отвлеченного умственного труда, с вытеснением занятий среднего уровня и уменьшением долей среднего дохода. В развивающихся странах технологические изменения могли привести к еще более выраженным последствиям в виде увеличения неравенства [545].

В качестве решения проблемы предлагается направлять больше инвестиций в образование. С 2004 по 2012 год вновь повысившееся предложение рабочих – выпускников колледжей в США совпало с выравниванием уровня надбавок (хотя и по-прежнему высоким). За исключением Великобритании, надбавки за квалификацию оставались на прежнем уровне или даже снизились в большинстве европейских и восточноазиатских стран. Различия между странами ассоциируются с уровнем предложения образованных рабочих. На деле доход от образования широко варьирует по странам: в Америке он может быть вдвое больше, чем в Швеции. Это важно еще и потому, что более высокие надбавки за квалификацию ассоциируются с более низкой мобильностью заработка между поколениями [546].

При этом критики указывают на различные ограничения данного подхода. Поляризация между высокооплачиваемыми и низкооплачиваемыми занятиями может не подтверждаться в должной мере свидетельствами, а технологические изменения и автоматизация не могут как следует объяснить тенденции соотношений зарплат начиная с 1990-х. Критической движущей силой неравенства может служить скорее вариация зарплат внутри тех или иных занятий, а не между ними. Более того, высокий рост верхних доходов особенно трудно объяснить отсылками на образование – проблема, к которой я вернусь позднее. Сложности добавляет и наблюдение о растущем несоответствии между образованием и занятостью в США, заключающемся в том, что рабочие всё чаще обладают слишком высокой квалификацией для своей работы – процесс, который также способствует росту разрыва в зарплатах [547].

Глобализация обычно рассматривается как мощное средство увеличения неравенства. Ее усиление и ослабление издавна ассоциируются с колебаниями неравенства: если первая волна глобализации во второй половине XIX и начале XX века совпала с повышением или стабилизацией (на высоком уровне) неравенства – не только на Западе, но и в Латинской Америке и в Японии, – то в промежуток с 1914-го по 1940-е, вызванный войной и Великой депрессией, неравенство снизилось. Исследование тенденций примерно в восьмидесяти странах с 1970 по 2005 год обнаружило, что свобода международной торговли и сопутствующее ослабление регулирования значительно повысили неравенство. Хотя в общем случае глобализация способствует экономическому росту, элиты, как правило, получают непропорционально большую выгоду – как в развитых, так и в развивающихся странах. Причин такого дисбаланса несколько. По одной оценке, переход Китая к капиталистическим методам, рыночные реформы в Индии и падение советского блока удвоили количество рабочих в глобальной экономике, тогда как капитал не увеличился в той же степени, а пропорция квалифицированных рабочих в составе глобальной рабочей силы уменьшилась, тем самым увеличив неравенство в богатых экономиках. Финансовая глобализация в форме прямых иностранных инвестиций оказывает давление на повышение надбавок за квалификацию и, возможно, также на повышение оборота с капитала, и это повышает неравенство внутри статистической группы с высоким доходом. Напротив, конкуренция со стороны стран с низкими доходами в сфере производства готовых товаров, похоже, оказала лишь умеренный эффект на неравенство в Соединенных Штатах. Противоборствующие явления в глобальной экономической интеграции сокращают общий эффект, поскольку выравнивающие последствия торговой глобализации противодействуют повышающей неравенство мобильности капитала [548].

Глобализация также может влиять и на политические решения. Усиление конкуренции, финансовая либерализация и устранение препятствий для потоков капитала – все это может приводить к финансовым реформам и ослаблению экономического регулирования. В результате глобализация переводит налогообложение из сферы корпоративных и частных налогов в сферу налогов на расходы, которые ассоциируются с менее равным распределением дохода после выплаты налогов. Но даже так, по крайней мере до нынешнего момента, международная экономическая интеграция и конкуренция теоретически должна была сдерживать только определенные типы перераспределительных политик, а на практике не так уж и снижала социальные расходы [549].

В богатых странах демографические факторы затрагивали распределение дохода по-разному. Иммиграция оказала лишь незначительное влияние в Соединенных Штатах, а в некоторых европейских странах сильнее способствовала общему выравниванию. Напротив, ассортативные браки – более конкретно, растущее сходство экономического состояния супругов – расширили разрыв между домохозяйствами, и ему приписывают от 25 до 30 % общего повышения неравенства американских заработных плат с 1967 по 2005 год, хотя по большей части этот эффект был сконцентрирован в 1980-х [550].

Другой заметный фактор влияния – институциональные изменения. К повышению неравномерности доходов подталкивают снижение степени юнионизации и разрушение минимальных зарплат. Как установлено, правительственные меры по распределению находятся в положительной корреляции с плотностью профсоюзов и переговорной силой в спорах о заработных платах. Более сильная организация труда и защита занятости понижают прибыль с квалификации. В более общем смысле членство в профсоюзах, как правило, сжимает неравенство заработных плат посредством институционализирования норм равноправия. Обратный процесс – деюнионизация и давление на минимальные заработные платы в реальном отношении – приводили к расширению разброса заработных плат: в Соединенных Штатах падение личного членства в профсоюзах с 34 до 8 % для мужчин и с 16 до 6 % для женщин с 1973 по 2007 год совпало с увеличением неравенства почасовой зарплаты более чем на 40 % и внесло значительный вклад в общее неравенство того периода – сравнимый с вкладом повышения надбавок за квалификацию. В то же время более институциональные механизмы равенства в континентальной Европе оказались более эффективными в сдерживании повышения неравенства [551].