Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Учитывая гипотетическое отсутствие всех этих мощных выравнивающих сил, наиболее вероятным исходом кажется мирное выравнивание гораздо меньшей (насколько именно меньшей?) степени, чем наблюдаемое в реальной истории. Но даже этот, мой третий и «усредненный» сценарий, возможно, слишком оптимистичен. Если предположить, что технологическое развитие в нашем гипотетическом мире в точности отражало бы реальное, что кажется разумным в долгой перспективе, то разве многие факторы давления в сторону неравенства, тревожащие современных наблюдателей, – от вновь появившегося неравенства доходов по секторам до усиления глобализации, ставшего возможным благодаря техническому прогрессу, и до компьютеризации – не стали бы ощущаться задолго до снижения неравенства до уровня, сколько-нибудь соответствующего уровню нашего реального мира, и разве общества, не испытавшие насильственных потрясений мировых войн, не были бы менее способными противостоять им?

В четвертом и последнем сценарии неравенство вполне могло бы опуститься до некоторого уровня во второй и третьей четвертях XX века по мере того, как социальная демократия и массовое образование ограничивали бы накопление богатства в элитных кругах, но потом бы отскочило к прежнему уровню, примерно так же, как это произошло в реальном мире, особенно в англосаксонских странах. В этом, возможно, наиболее правдоподобном из моих гипотетических сценариев неравенство вполне могло вернуться до уровня столетия назад, и мы бы оказались в гораздо худшей точке, чем та, в которой находимся в текущий момент (рис. 14.1).

Рис. 14.1. Гипотетические тренды неравенства в XX веке

Хотя уделять больше внимания относительным достоинствам таких идеально-типичных гипотетических сценариев и было бы бесполезно, они помогают нам понять, насколько по-другому действовали бы различные факторы, оказывающие влияние на выравнивание, в отсутствие насильственных потрясений. Прежде всего следует допустить вероятность постепенного мирного выравнивания в современных условиях, даже несмотря на то, что в пользу такой концепции имеется мало эмпирических доказательств. Во-вторых, следует предположить дополнительное столетие относительно мирных условий: любые гипотетические потрясения сравнимой с реальными силы, независимо от их времени и характера, вернули бы нас к близкому приближению к реальному миру и просто подтвердили бы роль насильственного выравнивания. В-третьих, необходимо предположить, что концентрация капитала, существовавшая в начале XX века, каким-то образом растворилась даже без обширных насильственных потрясений, что, понятно, требует еще большего полета фантазии. И в-четвертых, нужно допустить, что любое такое выравнивание не было обращено вспять противодействующими силами, которые мы наблюдали на протяжении последнего поколения. Первые три условия необходимы, чтобы любое значительное ненасильственное выравнивание вообще имело место, и все четыре необходимы, чтобы оно достигло нынешнего уровня. Это довольно серьезное допущение, наталкивающее на мысль, что без крупных насильственных потрясений в развитых странах сейчас наблюдались бы существенно более высокие уровни неравенства доходов и богатства по сравнению с действительными. Единственный реальный вопрос – насколько более высокие.

Кое-кому может показаться, что это наблюдение не относится к делу, не только потому что его невозможно проверить, но прежде всего потому, что мы живем не в таком мире. Но думать так было бы ошибкой. Гипотетическое мирное выравнивание в условиях современности важно по довольно специфичной причине: если мы не можем сказать, было бы возможно неравенство и в какой степени оно бы произошло в отсутствие глобальных насильственных потрясений «Великой компрессии», то как мы можем судить о перспективах выравнивания в будущем? Несмотря на все привлекающие наше внимание региональные кризисы, мир относительного мира, стабильности и экономической интеграции, обрисованный в моих гипотетических сценариях, – это фактически мир, в котором большинство человечества живет сегодня. Насколько эти условия определили текущие уровни неравенства и что они обещают для выравнивания в будущем?

Последнее поколение, заставшее эпоху «Великой компрессии», стремительно уходит. 95 % американцев, служивших в армии во время Второй мировой войны, уже нет в живых, а оставшимся по большей части уже за девяносто. Точно так же обстоят дела и с выравниванием. В развитых странах обширный спад неравенства, начавшийся в 1914 году, давно исчерпал свой импульс. Примерно на протяжении поколения, плюс-минус десятилетие, разрыв неравенства доходов рос во всех странах, о которых имеются надежные данные (табл. 15.1 и рис. 15.1) [538].

В подборке из 26 стран верхние доли доходов с 1980 по 2010 год выросли наполовину, тогда как неравенство рыночного дохода выросло на 6,5 пункта коэффициента Джини – увеличение, которое лишь частично было смягчено почти всеобщим расширением перераспределительных выплат. Со статистической точки зрения основным поворотным пунктом был 1983 год, в котором тренды неравенства развернулись в Финляндии, Франции, Германии, Италии, Японии и Швейцарии, как и модально по всей выборке. Тон задавала экономика англосаксонских стран, преимущественно в 1970-х: неравенство начало расти в 1973 году в Великобритании, в 1973 или 1976 годах в США, в 1977 году в Ирландии, в 1978 году в Канаде и в 1981 году в Австралии. В Америке разрыв зарплат уже начал расти примерно в 1970 году. Другие показатели подтверждают эту картину. Коэффициент Джини эквивалентного располагаемого дохода домохозяйств и соотношение верхней и нижней долей доходов в целом повышались начиная с 1970-х или 1980-х. С 1980-х пропорция населения со средними доходами снижалась по отношению к получающим высший или нижний доходы в ряде стран ОЭСР [539].

Табл. 15.1. Тренды верхних долей дохода и неравенство доходов в избранных странах, 1980–2010

Рис. 15.1. Доля дохода верхнего 1 % в странах ОЭСР, 1980–2013