Эдуардо Кон - Как мыслят леса. К антропологии по ту сторону человека

В царстве духа-хозяина они избегают судного дня, хуисию пунья.

См. Peirce, CP 6.101.

Джонатан Хилл (Hill, 1998) и несколько других авторов сборника под его редакцией критикуют предложенное Леви-Строссом разделение обществ на горячие и холодные. По мнению Хилла, такое разделение сглаживает то, что жители Амазонии во многих отношениях являются продуктами истории, производят и осознают ее. Питер Гоу (Gow, 2001) считает, что такая критика не улавливает сути идеи Леви-Стросса: мифы – это реакции на историю, которые являются, как пишет Гоу, «инструментами забвения времени» (27). Это свойство мифов не вызывает сомнений, но почему – на этот вопрос анализ Гоу не дает столь ясного ответа. Я считаю, что безвременье является следствием своеобразных свойств формы.

Ср. Леви-Стросс: «обломков, остатков психологических или исторических процессов… которые предстают, как таковые, только в свете той истории, что их производит, а не с точки зрения той логики, которой они служат» (Lévi-Strauss, 1966: 35). [Цит. по: Леви-Стросс, К. Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль / пер. с фр. А.Б. Островского. М.: Академический Проект, 2008.]

См. рассуждение о том, что амазонский ландшафт и естественная история всегда в некотором смысле социальные: Raffles, 2002. См. анализ «мифа первичности» (pristine myth) и обзор литературы об антропогенных лесах: Denevan, 1992; Cleary, 2001. И хотя я не отрицаю важность историзации «естественной истории», моя позиция несколько иная. Представление о том, что любая природа уже является исторической, связана с проблемой репрезентации, с которой мы сталкиваемся в нашей области, а именно: мы не умеем говорить о том, что находится вне специфической для человека конвенциональной логики символической референции, не сводя при этом человека к материи (см. Главу 1).

Об упованиях на симметрические отношения между жителями Верхней Амазонии и европейцами: Taylor, 1999: 218.

См. более подробное изложение: Kohn, 2002b: 363–64.

Современные жители Авилы подробно пересказывают миф, объясняющий то, почему один король, которого иногда называют Инка, отказался от попыток построить Кито возле Авилы и в конечном счете заложил город в Андах. Некоторые даже видят в ландшафте местных джунглей остатки несостоявшегося Кито. Идея о том, что город Кито весьма буквально покинул регион, встречается также в соседней общине Оякачи (см. Kohn, 2000b: 249–50; Kohn, 2002a).

Существуют также абсолютно человеческие контексты распространения формы. Одним из таких примеров является советский «поздний социализм» (см. Yurchak, 2006, 2008; а также мой комментарий ко второй из этих публикаций [Kohn, 2008]). Здесь разрыв между официальной дискурсивной формой и ее конкретной индексальной отсылкой – где эта форма , поддерживалась всей мощью советского государства – способствовал спонтанному возникновению одновременно в различных частях Советского Союза невидимой самоорганизующейся внегосударственной политической жизни. Юрчак метко называет это «политикой вненаходимости» или «политикой неразличения» (politics of indistinction) – в этом подходе люди воспроизводили и множили официальные дискурсивные формы для достижения своих собственных целей, вместо того чтобы молча уступать этим формам или сопротивляться им.

См. Peirce, 1998d: 4; ср. Bateson, 2000d: 135.

Цит. по: Colapietro, 1989: 38. Спасибо Фрэнку Сэломону, обратившему мое внимание на этот отрывок.

Сахину чуспи ( кечуа [ рус . – мухи пекари]); Diptera ( лат. ).

Основываясь на понимании Фрейдом жуткого как «той разновидности пугающего, которое имеет начало в давно известном, в издавна привычном» (Freud, 2003: 124, цит по: Фрейд, З. Жуткое / пер. Р. Ф. Додельцева // Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995), я хочу упомянуть обсуждение Мари Вейсмантель (Weismantel, 2001) пиштако – обитающего в Андах белого злого духа, который питается жиром индейцев. Пиштако, как и полицейский для Освальдо, глубоко укоренен в жуткое – пугающее, но такое близкое и знакомое – понимание жизни в Андах.

И все же такая обобщенная власть не могла бы существовать без конкретных проявлений. В конечном счете структуры доминирования приобретают свою «грубую» силу посредством того, что Пирс назвал «вторичностью» (см. Главу 1), которая воплощается, согласно одному из приведенных им примеров, в «руке шерифа» на твоем плече (CP 1.24) или, как в случае с Освальдо, в полицейском, неожиданно появляющемся на пороге дома друга (см. CP 1.213). Тем не менее, подчеркивает Батлер, власть – нечто большее, чем легко направляемая вовне брутальность.

Мы живем в своеобразной экономике дара с мертвыми, духами, с будущими самостями, которыми мы можем стать и без которых мы – никто. Представление Марселя Мосса о том, что долги делают нас теми, кто мы есть, применимо в отношении всех этих других: «одаривая, отдают себя, а отдают себя потому, что именно себя вместе со своим имуществом “должны” другим» (Mauss, 1990 [1950]: 46, цит. по: Мосс, М. Очерк о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах // Общества. Обмен. Личность. М.: «Восточная литература» РАН, 1996).

Деревянный щелевой барабан [полое бревно с продольной щелью. – Пер. ], используемый для коммуникации на большие расстояния, стал одной из первых вещей, запрещенных испанцами в Верхней Амазонии (Oberem, 1980).

Это не означает, что они считали себя раздетыми: фаллокрипты и роспись лица в важном смысле функционируют как одежда.

«Асерлос де брутос, омбрес, и де омбрес кристианос».

Такую форму всегда уже обитания в том, что обычно понимается как совокупное влияние истории, можно встретить в деревушке Оякачи, раскинувшейся в туманном лесу к западу от Авилы (в ранний колониальный период они входили в один племенной союз – Кихос). В представлении местных жителей они были христианами на протяжении всей истории. Фактически, согласно одному мифу (см. Kohn, 2002a), язычниками, которых нужно было обратить в христианство, были европейские священники, а не коренные жители.

Безусловно, иногда самообъективация оказывается важной стратегией в достижении политической значимости.

В донце гильзы дробовика есть небольшое углубление, в которое заправляется капсюль. Стоит отметить, что сновидение Освальдо имеет шаманский подтекст. Дуть через гильзу дробовика – это как дуть через духовое ружье. Именно так нападают колдуны: они прикладывают ко рту сложенные в пригоршню руки и выдувают в своих жертв невидимые стрелы ( сагра туллу ).