Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

– Большинство квалифицированных и уважаемых экспертов согласились бы со мной, – ровным голосом произнес доктор Баркер. Дебби, похоже, была раздражена из-за того, что Даг поставил под сомнение его вердикт.

Даг подумал о том, какой у него был выбор. Баркера рекомендовали как одного из лучших экспертов по вопросам сексуального насилия в округе. Если он начнет настаивать на консультации с другим специалистом, возможно, понадобится несколько недель, чтобы попасть на прием, и ему снова придется отвечать на те же самые вопросы, проходить через те же мучения, и все окончится тем же самым. Консультация с другим специалистом лишь отсрочит восстановление мира в семье и еще больше оттолкнет жену.

– Если вы считаете, что следует поступить именно так и это пойдет на пользу моей семье, тогда я съеду, – сказал Даг.

Доктор Баркер повернулся к Дебби:

– Он всегда такой импульсивный?

В ходе последующих сеансов Даг начал чувствовать, что на него все больше давят, добиваясь, чтобы он признал вину. Баркер, казалось, полагал, что Даг все вспомнит, только если сначала признает, что насиловал своих дочерей. Тот не мог понять лишь одного: как он мог признаться в том, чего не помнил?

– Если вы признаете свою вину и согласитесь пройти длительный курс психотерапии, – отвечал Баркер на его вопросы, – с вас будут сняты обвинения в уголовном преступлении. Вам разрешат видеться с детьми, а после курса интенсивного лечения вы сможете снова жить дома. Ваша жизнь вернется в нормальное русло.

– Я не стану признаваться в том, чего не помню, – повторял Даг. – Но я готов поверить, что мой разум вытеснил эти воспоминания, и попробовать любые методы, которые вы предложите для того, чтобы их восстановить.

– Возможно, поможет упражнение на визуализацию, – предложил доктор Баркер. Незадолго до этого Дебби поделилась своими мыслями о том, что ее мужа насиловал дядя Фрэнк, брат его матери, который был на пятнадцать лет старше Дага и прожил в их доме тридцать три года – с тех пор, когда Дагу было три месяца, и до своей смерти в 1987 году. Когда Баркер спросил, трогал ли его хоть раз дядя, доставляя ему дискомфорт, Даг ответил отрицательно. Дядя Фрэнк был довольно эксцентричным, признал Даг, но он его никогда не насиловал.

– Расслабьтесь и представьте себе, что вы снова находитесь в доме, где провели свое детство, – предложил доктор Баркер. – Вы еще маленький и очень беспомощный, и вот вы решили навестить дядю Фрэнка в его комнате. Вы можете сказать мне, как она выглядит и чем там пахнет?

– Там затхлый сырой воздух, – ответил Даг, сидя с закрытыми глазами. – Комната дяди Фрэнка находится в подвале, и там всего одно небольшое окошко у самого потолка.

– Какое покрывало на ощупь? Вы чувствуете, как оно касается ваших рук, ног? Вы помните какие-либо сексуальные ощущения в той комнате?

– Да, – ответил Даг. – Я помню, как мастурбировал там, когда мне было двенадцать.

– Откуда вы знаете, что вам было двенадцать?

– По радио передавали новость о первом запуске спутника. Это было в 1956 году. Я родился в 1944-м.

– Вернитесь в то время, когда вы были ребенком, – сказал Баркер, словно начиная заново. – Вы когда-нибудь чувствовали себя так, будто кто-то совершил над вами насилие? Бывали ли моменты, когда вы чувствовали, что кто-то вторгся в ваше личное пространство?

– Да. – Даг хотел отвечать правдиво. Правда была единственным, что у него осталось.

– Где?

– В ванне.

– Кто был с вами?

– Моя мать.

– Что произошло?

– Мать меня купала, пока мне не исполнилось десять или одиннадцать. Она говорила, что я сам я не сумею помыться хорошо. Я помню, что, когда она купала меня в последний раз, у меня уже начали расти волосы на лобке. Меня это смущало.

– Это сексуальное насилие, – произнес Баркер.

Даг не согласился с этим, заявив, что, по его мнению, его мать не испытывала никакого «сексуального возбуждения» от купания его в ванне, как и он сам. Но всего за несколько минут Баркер убедил Дага, что мать подвергала его сексуальному насилию. К концу сеанса он разрыдался.

Через несколько дней Даг решился рассказать жене об эмоциональном потрясении, которое он пережил, выяснив, что в детстве мать подвергала его сексуальному насилию. Он надеялся, что Дебби поймет, как сильно он старался, как отчаянно он искал любые пути к правде. Но пока он описывал воспоминания, восстановленные им во время сеанса, Дебби отстранилась от него, а на ее лице появилось выражение отвращения вперемешку с триумфом.

– Я так и знала! – закричала она. – Тебя самого насиловали, это объясняет, почему ты надругался над собственными детьми!

– Что? – Дага совершенно ошеломила ее реакция.

– Доказано, что сексуальное насилие передается из поколения в поколение, – сказала Дебби. – Если тебя насиловали родители или родственники, вполне вероятно, что ты станешь насиловать своих детей.

Даг молча уставился на нее. Что он мог сделать, что он мог сказать, чтобы это нельзя было обернуть против него и превратить в доказательство его вины?

Две недели спустя доктор Баркер объявил, что у него достаточно информации, чтобы завершить экспертный анализ.

– Я не понимаю, – запротестовал Даг. – Я до сих пор не имею представления, что здесь творится, а ведь я – один из главных участников происходящего. Как вы можете адекватно оценить мою ситуацию после пары бесед со мной и моей женой? Вы не разговаривали с моими детьми, родителями, друзьями – вы ведь совсем меня не знаете! Как у вас может быть достаточно информации, чтобы выносить мне приговор и давать рекомендации, которые повлияют на всю мою жизнь?

Баркер попытался успокоить своего клиента. Он сказал, что позволит Дагу прочесть черновик его заключения и заполнить пропуски.

Даг отказался.

– Как я могу заполнить пропуски, если не помню, что насиловал своих детей? – спросил он. – Нам нужны настоящие факты, неопровержимые доказательства, а не эти ваши догадки, рассуждения и болтовня о вытесненных воспоминаниях. Я сделаю все, что нужно, чтобы добраться до сути. Я пройду тест на детекторе лжи, приму сыворотку правды – все что угодно. Просто скажите мне, что делать, и я это сделаю.

– Эти процедуры слишком рискованны, – сказал Баркер, повторяя свои прежние слова. – Я бы посоветовал вам проконсультироваться с адвокатом.

– Сейчас у меня нет никаких проблем с законом, и я не думаю, что они возникнут. Это медицинская проблема, связанная с психическим здоровьем. Моя семья разваливается. Нам нужна помощь.

Баркер какое-то время смотрел на клиента, а потом медленно покачал головой. Он потянулся за блокнотом и написал имя и телефонный номер специалиста, работающего с полиграфом, объяснив, что попасть на прием сразу, вероятно, не получится.