Норберт Винер - Корпорация «Бог и голем»

Помимо переводных машин и тех, которые играют в шашки, существуют другие обучаемые машины. Некоторые из них могут быть запрограммированы на чисто механическую деятельность, а другие, подобно переводным машинам, нуждаются во вмешательстве человека-эксперта в роли арбитра. Мне кажется, что применение систем последнего типа должно намного превосходить использование систем первого типа. Более того, следует помнить, что в играх ядерных войн экспертов вообще нет и быть не может.

Мы выполнили задачу показать множество фактических аналогий между конкретными теологическими положениями и явлениями, которые изучает кибернетика, а также немало преуспели в том, чтобы убедительно продемонстрировать, что кибернетические идеи могут быть релевантными для решения моральных проблем индивида. Остается рассмотреть другую область приложения кибернетических идей к проблемам этического характера: кибернетику общества и рода человеческого.

С самого зарождения моего интереса к кибернетике я отчетливо осознавал, что принципы управления и коммуникации, применимые, с моей точки зрения, в инженерном деле и физиологии, равно применимы в социологии и экономике. Впрочем, я умышленно воздерживался от какого-либо обособления этих областей, как и всех прочих, и вот какими причинами руководствовался. Кибернетика — ничто, если она не опирается на математику, пусть не in esse, то хотя бы in posse [30] Фактически… потенциально (лат). . Я установил, что математическая социология и математическая экономика, или эконометрика, страдают от неправильного понимания того, как надлежит использовать математику в пространстве общественных наук и чего можно ожидать от применения математических методов. По этой причине я намеренно избегал давать какие-либо рекомендации, поскольку был убежден, что они вызовут целый поток поверхностных и плохо продуманных работ.

Математическая физика стала, как выяснилось, одним из величайших триумфов нашего времени. Впрочем, лишь в текущем столетии задачи физика-математика были наконец правильно поняты, прежде всего в их взаимосвязи с задачами физика-экспериментатора. До критического периода 1900–1905 годов считалось, что основные понятия математической физики были полностью сформулированы в трудах Ньютона: время и пространство, масса и количество движения, сила и энергия казались понятиями, установленными раз и навсегда; дальнейшая задача физики сводилась к построению на основе этих понятий моделей, способных объяснить явления, еще не «уложенные» в указанные рамки.

Благодаря усилиям Планка и Эйнштейна стало ясно, что задача физики далеко не столь проста. Категории физики перестали восприниматься как абсолютная истина, выявленная в начале восемнадцатого столетия, а задачей физиков нашего времени стало пойти вспять по шагам ньютоновской науки, перенести наши количественные измерения окружающего мира в порядок, который начинается с эксперимента, а завершается новыми прогнозами наблюдений и соответствующими способами применения открытий на практике. Наблюдатель перестал быть сторонним регистратором своих объективных наблюдений, сделался, отчасти помимо своей воли, активным участником экспериментов. Согласно теории относительности и квантовой теории, роль наблюдателя при проведении наблюдений следует рассматривать как весьма существенную. Это открытие привело к рождению современного логического позитивизма [31] Также неопозитивизм, направление философии, связанное с именами (если перечислять лишь некоторые) Б. Рассела, Л. Витгенштейна, М. Шлика, К. Гемпеля и Р. Карнапа. Основной тезис этого учения можно сформулировать так: лишь высказывания, верифицируемые через эмпирические наблюдения, могут считаться содержательными и осмысленными. .

Успехи математической физики заставили исследователей общества преисполниться ревности, пускай они едва ли понимали отчетливо интеллектуальную основу этой силы. Использование математических формул сопровождало развитие естественных наук и сделалось модным в науках общественных. Первобытные племена перенимали у Запада лишенные национальных примет одежды и парламентаризм, пребывая в необоснованной уверенности, будто эти магические облачения и обряды мгновенно позволят им приобщиться к современной культуре и технике, а экономисты завели привычку облекать свои весьма смутные рассуждения в строгий язык исчислений.

Поступая таким образом, они демонстрируют ту же недальновидность, какая свойственна новым африканским государствам, притязающим на равные права с бывшими метрополиями. Математика, которой пользуются социологи, и математическая физика, которую они берут за образец, есть математика и математическая физика 1850-х годов. Специалист по эконометрике может тщательно разработать оригинальную теорию спроса и предложения, управления товарными запасами, причин безработицы и пр., выказав при этом относительное или даже полное безразличие к методам, посредством которых эти изменчивые величины наблюдаются и измеряются. Такие количественные теории сегодня принимаются с тем же безоговорочным доверием, с каким физики менее просвещенного века, чем наш, относились к положениям ньютоновской физики. Лишь немногие экономисты сознают, что, если они действительно намерены подражать процедурам современной физики, а не просто перенимать их внешние черты, математическая экономика должна начинаться с критического пересмотра количественных характеристик и методов их накопления и измерения.

Накапливать надежные данные в физике трудно, однако намного труднее накаливать обширные своды экономических или социологических данных, с тем чтобы получить однородные показатели. Например, данные об объемах производства стали изменяют свое значение не только с каждым новым изобретением, которое изменяет технологию сталеварения, но и при каждой социальной или экономической перемене, оказывающей воздействие на бизнес и промышленность в целом, а в особенности — при каждом появлении технической новинки, изменяющей спрос на сталь или предложение и свойства конкурирующих материалов. К примеру, даже первый небоскреб, построенный из алюминия вместо стали, может определить весь будущий спрос на строительную сталь, как в свое время первое дизельное судно покончило с неоспоримым господством пароходов.

Следовательно, экономическая игра есть такая игра, где правила подлежат существенному пересмотру, скажем, каждые десять лет, и она вдобавок подозрительно напоминает королевский крокет из «Алисы в Стране чудес», о чем я уже писал. С учетом сказанного попросту бесполезно уделять пристальное внимание точности измерения величин, задействованных в такой игре. Приписывать особую точность подобным, расплывчатым по самой своей сути величинам бессмысленно и нечестно; любая попытка использовать строгие формулы для этих вольно определяемых величин представляет собой постыдную трату времени.