Норберт Винер - Корпорация «Бог и голем»

Здесь уместно вспомнить о недавней работе Мандельброта [32] Бенуа Мандельброт — франко-американский математик, создатель фрактальной геометрии. Автор ссылается на его статью «Изменение ряда спекулятивных цен» (The Variation of Certain Speculative Prices); cm.: The Journal of Business, Vol. 36, No. 4 (Oct., 1963), pp. 394–419. . Он показал, что тот способ, каким товарный рынок подвергается, теоретически и на практике, случайным колебаниям, возникающим вследствие присущих ему несоответствий (и восприятия данного факта), есть явление, гораздо более хаотичное и глубокое, чем принято считать, и что обычные приблизительные ряды оценок динамики рынка должны применяться намного осторожнее — или не применяться вовсе.

Словом, общественные науки видятся малопригодной испытательной средой для идей кибернетики, куда более худшей, чем биологические науки, где данные накапливаются при условиях, которые более однородны с учетом свойственной этим наукам временной шкалы. Ведь человек как физиологическая система, в отличие от общества в целом, очень мало изменился со времен каменного века, а жизнь индивида характеризуется множеством лет, на протяжении которых физиологические условия изменяются медленно и предсказуемо. Это отнюдь не означает, впрочем, что идеи кибернетики неприменимы в социологии и экономике. Скорее, это означает, что данные идеи должны быть испытаны в инженерном деле и биологии, а уже потом допустимо переносить их в столь бесформенное пространство.

Памятуя о приведенных оговорках, можно сказать, что широко распространенная аналогия между телом политическим и телом физическим [33] Восходящая к английской юридической практике XVI столетия концепция двух «тел» монарха, позднее расширенная и получившая философское толкование в «Девиафане» Т. Гоббса, на который, собственно, и ссылается автор: «Политическими (иначе называемыми политическими телами и юридическими лицами) являются те группы людей, которые образованы на основании полномочий, данных им верховной властью государства». См. Гоббс Т. Избранные сочинения. В 2 т. М., 1989–1991. Т. 2. С. 174 и далее. вполне оправданна и полезна. Именно к политическому телу должны применяться многие этические принципы, которые затрагивают ту область религии, каковая, по сути, является парафразом этики.

На сем я завершаю серию очерков, объединенных общей темой творческой активности, от Бога до машины, и написанных под одним углом зрения. Машина, как я уже сказал, есть современный аналог голема, творения пражского рабби Лева. Поскольку я настаивал на рассмотрении вопросов творческой активности в единстве, без разделения на очерки, посвященные Богу, человеку и машине, мне не кажется, что я нарушил пределы общепринятой авторской свободы, назвав эту книгу

«Корпорация „Бог и голем“»

Gabor, D. Electronic Inventions and Their Impact on Civilization. // Inaugural Lecture, March 3, 1959, Imperial College of Science and Technology, University of London, England.

Jacobs W. W. The Monkey’s Paw // The Lady of the Barge. Dodd, Mead, and Company. London. 1915. / Рус. пер.: Джейкобс У. Обезьянья лапка. // Шедевры английского готического рассказа.

Т. 1. М.: Слово, 1994. С. 425–442.

Samuel A. L. Some Studies in Machine Learning, Using the Game of Checkers. //IBM Journal of Research and Development, vol. 3, 210–229 (July, 1959).

Wiener N. Cybernetics or Control and Communication ii\ the Animal and the Machine. The Technology Press and John Wiley & Sons, Inc., New York, 1948. / Рус. пер.: Винер H. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М.: Советское радио, 1958.

Wiener N. The Human Use of human Beings; Cybernetics and Society. Houghton Mifflin Company, Boston, 1950.

Занятный орган — человеческий мозг. Он управляет всеми ощущениями тела, а сам является совершенно нечувствительным, даже если резать его ножом. Можно умереть от легкого сотрясения, а можно пережить пробитый ломом череп без последствий, отделавшись разве что испорченным настроением. Нынче стало модно совать в мозг иголки и электроды в качестве метода врачевания разного рода депрессивных расстройств. Дурное это дело, совсем я его не одобряю. Подобные эксперименты порой заканчиваются сумасшествием пациента и почти всегда имеют непредсказуемое воздействие на его характер и способность принимать взвешенные решения.

К примеру, был в Чикаго один малый, занимался продажами в страховой компании и добился на этом поприще немалых успехов, да вот беда, временами у него бывали такие приступы депрессии, что коллеги всерьез гадали, в дверь он выйдет в конце рабочего дня или в окно. Руководство умоляло его пойти на операцию. И наконец он согласился. После удаления небольшого фрагмента префронтальной коры талантливый продажник стал продажником гениальным. В компании он побил все рекорды за время ее существования, и в знак признательности его сделали вице-президентом. Не учли одного — человек с префронтальной лоботомией в анамнезе, как правило, не силен в игре в наперстки. Едва обсуждаемый субъект перешел со знакомого ему поля продаж в мир крупных финансов, коллапс случился и с ним, и с вверенной ему компанией. Нет уж, лично я никому не позволю ковыряться в тонкой механике моей головы.

И тут мне как раз вспоминается произошедший на днях случай. Я принадлежу к небольшому кружку ученых, который имеет обыкновение раз в месяц собираться в закрытом кабинете маленького ресторанчика. Официальным поводом для встречи всегда является какая-нибудь научная публикация, но истинная причина кроется в том, что мы просто очень любим поболтать о самых разных вещах и предаемся этому занятию со всей разнузданностью. Педантам с тонкой нервной организацией на наших собраниях не место: высмеиваем друг дружку мы подчас беспощадно, а кому не нравится — так мы никого не держим. Сам я представляю собой нечто среднее между инженером и математиком, но большая часть моих товарищей подвизаются в медицине. А уж когда медики собираются кучей и начинают разглагольствовать на профессиональные темы… горе бедным нашим официанткам! Не стану утверждать, что свет электрических ламп становится синим, а в воздухе пахнет серой, но общую идею вы, думаю, уловили.

Доктор Уотерман среди нас пользуется большим уважением. Хотя он возглавляет государственную психиатрическую больницу, с виду его можно принять за процветающего владельца гастрономической лавки. Добродушный, толстый, приземистый, с усами как у моржа и ни намека на тщеславие. Обычно он приводит с собой какое-нибудь недоразумение — в этот раз его сопровождал высокий желтушный тип; имени его я не запомнил. У меня сложилось впечатление, что этот человек тоже из медицинских кругов, однако в его манере держаться чувствовалась некоторая скованность — такую иной раз можно наблюдать у геологов или инженеров, проведших долгое время вдали от цивилизации, где-нибудь в горах Кореи или в джунглях Борнео. В ней смешиваются неловкость от потери привычки находиться в человеческом обществе, излишняя застенчивость и гипертрофированная самокритичность. В самом деле, многим из этих ребят в первозданной глуши приходилось делать такие вещи, которые человеку цивилизованному трудно себе простить.