Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Мужчины-банщики, готовые сексуально обслужить мужскую клиентуру, упоминаются в ряде источников I860—1880-х годов. П.В. Медведев написал о том, как в 1861 году он с приятелем посетил какую-то московскую баню. Там их поджидали «онанизм и кулизм» (анальное сношение) 31. Некоторые упоминания о банной мужской секс-торговле в Москве можно найти в судебных текстах или документах окружного суда. Поскольку в Санкт-Петербурге это явление широко обсуждалось, есть все основания полагать,что порядки, описанные П.В. Медведевым, существовали и в Москве вплоть до революции 1917 года. Связь между банями с отдельными номерами и [сексуальной] эксплуатацией молодых мужчин вышла на свет во время суда над епископом Палладием в 1919 году. Он дважды давал показания о том, что, хотя со своим послушником Иваном Волковым и посещал в Москве «общие» и архиерейские бани, они никогда не бывали в банях с номерами. Епископ утверждал, что «с ним обычно ходили два мальчика, чтобы отвести подозрения» 32. Палладий упорствовал в показаниях, поскольку репутация бань с номерами была прескверной. По-видимому, городские бани стали очагом мужской проституции очень и очень давно.

Свидетельства о такого сорта торговле в Петербурге более детализированы. Этот вид «предпринимательства» следовал общим традициям крестьянской общины и сложился, возможно, еще до 1890-х годов. Молодые крестьяне жили в городе по законам взаимопомощи и солидарности (на почве землячества) и работали артелями, где заработок делился поровну. Этот порядок просуществовал среди банных секс-работников с 1860-х до 1880-х годов. Таковы были характерные особенности набора, обучения и трудовых отношений в замкнутом банном мире. Наглядным примером тому — дело «артели развратников», слушавшееся в суде Петербурга в 1866 году. Василий Иванов, банщик семнадцати или двадцати лет, показал, что пошел работать в баню, где уже трудился другой крестьянин из его родной деревни. Здесь земляки вовлекли новичка в практику сексуального обслуживания клиентов. Посетители, которым, как заметил В. Иванов, «не мыться нужно», требовали иных знаков внимания: «[Клиент] или ляжет со мною как с женщиною или прикажет мне сделать с ним как с женщиной, но только в задний проход, или наклонясь вперед и лежа на груди, а я сверх него [взбирался], что я всё и исполнял». В. Иванов показал, что он и его товарищи зарабатывали около рубля за каждый акт «содомии». Они трудились объединенной артелью, и вырученные деньги от сексуального обслуживания сносили в общую копилку, причем «за позволение означеннаго мужеложства [приказчик] получал половинную часть из полученных денег». «Все получаемыя за это деньги клались нами вместе и затем по воскресеньям делились», — показал подсудимый, присовокупив: «<...> прописанным в сем показании [преступлением] занимаются, как мне известно, банщики во всех банях в Петербурге» 33.

Из существующих источников невозможно определить, сколько времени прошло между появлением описанной выше «артели развратников» и возникновением коммерциализированной мужской банной проституции с содержателями-банщиками, руководящими наемными работниками мужской секс-торговли. В 1880-х годах В.М. Тарновский отмечал, что молодые [банщики], которых он называл «продажными кинедами» 8 8 [Кинёд [греч. xivaiSo;) — мужчина, занимающийся противоестественным развратом; лат. cinaedus — кинед, мужчина, предающийся противоестественным половым сношениям. В Древней Греции и Риме кинед — это в большинстве случаев проституирующий гомосексуальный пассивный мужчина.] 9 9 [Катамйт (от греч. ravu[xrj8ri?; лат. Ganymedes) — красивейший из юношей; лат. catamltus — любимчик; англ, catamite — мальчик-педераст; см.: Прокопенко, Юрий Петрович. Полный сексологический словарь. Изд. третье, пере-раб. и доп. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1999. С. 129 («Катамйт [греч.) — молодой гомосексуалист-проститутка»).] («продажными катамитами» 8 8 [Кинёд [греч. xivaiSo;) — мужчина, занимающийся противоестественным развратом; лат. cinaedus — кинед, мужчина, предающийся противоестественным половым сношениям. В Древней Греции и Риме кинед — это в большинстве случаев проституирующий гомосексуальный пассивный мужчина.] 8 8 [Кинёд [греч. xivaiSo;) — мужчина, занимающийся противоестественным развратом; лат. cinaedus — кинед, мужчина, предающийся противоестественным половым сношениям. В Древней Греции и Риме кинед — это в большинстве случаев проституирующий гомосексуальный пассивный мужчина.] ), по-прежнему продолжали удовлетворять посетителей бань. Они всё еще работали артелью, которой венеролог восхищался и даже романтизировал. Рассуждая о банной проституции, он удивлялся сообразительности так называемого «русского простолюдина», сумевшего сделать бани местом хорошего заработка. «У нас, особенно в Петербурге, благодаря многочисленным нумерным баням и банщикам, существует множество пе-дерасгов-проститутов, живущих, так сказать, на артельном начале» 35. В.М. Тарновский писал:

Еще снисходительнее относится простой человек к предложению врожденных или старческих кинедов. Можно сказать без преувеличения, на-пр<���имер>, что три четверти банщиков за деньги соглашаются быть активными педерастами, пассивными же бывают только некоторые из них 36.

Хотя нельзя сказать, чтобы русский венеролог всецело одобрял банную проституцию, но его замечания вполне согласуются с его же полемичным восхвалением легализованных (гетеросексуальных) борделей в царской России 37. С чувством определенной гордости В.М. Тарновский писал, что в России «педерасты» меньше, чем в европейских столицах, подвергаются шантажу. Этот факт он объяснял наличием артели, в которой ему виделся источник поддержания общественного порядка.

Здесь, в Петербурге, вознаграждение кинеду почти одинаково с платою проститутке; при этом шантаж со стороны банщиков, живущих артелью и поровну делящих прибыль, — немыслим; надзора — никакого 38.

В русских банях, согласно В.М. Тарновскому, аморальные отношения были скрыты от публики, и те, кто оказывался в состоянии снять отдельные номера в лучших из подобных заведений, не подвергал риску свою репутацию. Круговая порука и взаимный надзор, характерные для артели, заставляли продажных кинедов быть честными и услужливыми 39. Однополое влечение мужчин из высших слоев, удовлетворяемое муж-чинами-проститутами, оставляло общество безразличным и воспринималось как нечто социально безвредное, по крайней мере, до той поры, пока сексуальная сделка не выходила за порог номеров дорогих городских бань.

Окончание XIX и начало XX века было временем быстрой социальной трансформации в России. Перемены наложили свой отпечаток и на однополые отношения. Отмена крепостного права в 1861 году и индустриализация 1880—1890-х годов вызвали прилив в крупные города больших масс народа (преимущественно мужчин, но не только), нуждавшихся в работе. Существенная часть приезжих прибывала только на время или на сезон; у многих оставались в деревнях жены и семьи. Кто-то оседал, закладывая основу городского пролетариата Петербурга, Москвы и ряда других промышленных центров. Жилые помещения для рабочих были переполнены. Большинство обитало в бараках и ночлежках. Порой в одну комнату набивалось множество постояльцев. Случалось, одну постель делили несколько человек, множество работников поселялись непосредственно у хозяина и прямо в мастерских 40. Быстрая поступь индустриализации в России сопровождалась ростом числа городских рабочих — мужчин, не имевших ни жилья, ни денег, чтобы остепениться. В Москве при царском режиме число молодых мужчин-рабочих сексуально активного возраста значительно превосходило число женщин. Мужчины ютились в одном помещении, и это лишало их возможности завести семью или привезти из деревни жену и детей 41. Хотя традиционные формы патриархальной солидарности и взаимного контроля вроде' артели и землячества сохранялись и в городе, они далеко не всегда способствовали поддержанию гетеросексуальности деревенской жизни, как это происходило в деревне. В промышленных центрах России мужчины находили удобные случаи для сексуального выражения потребности друг в друге. Используя открывшиеся возможности, они трансформировали традиционную модель взаимного мужского эроса русской маскулинности. Зародилась городская гомосексуальная субкультура.