Искусственный интеллект

По той же причине неоправданно говорить и о создании (моделировании) искусственной личности. Человек осмысленно приобретает знания и целенаправленно, сознательно использует их, в то время как «понимание» машины носит оперативно-манипулятивный характер. Искание истины у него не отделимо от эмоционального «фона» — как в плане мотиваций, так и в смысле переживания процесса и результатов поиска. Безэмоциональная искусственная личность —оказалась бы личностью в известном смысле патологической. Кроме того подобная личность была бы и асоциальна, ибо ее «социальность» могла бы носить лишь искусственный, рефлекторно-принудительный характер. Таким образом, у нас фактически нет оснований считать подобную конструкцию — с заменой сложных социопсихических функций имитационными поведенческими актами — аналогом человеческой личности. В этом случае можно было бы говорить лишь о формировании нового искусственного «социума» рядом с традиционным человеческим социумом (а может быть, и вместо него), т.е. о формировании некоей новой квази-социальной реальности.

Обратимся теперь к феномену творчества, при рассмотрении которого обозначенные различия между человеком и машиной выступают наиболее очевидно. Конечно, можно и творчество по-бихевиористски представить как всего лишь сложно мотивированное и столь же сложно организованное поведение. Однако в этом случае остались бы совершенно непонятны движущие мотивы творческой деятельности, непредсказуемый ход и сама специфика процесса творчества, а также и непредсказуемость его результата, особенно, например, в искусстве. Большинство феноменов и операций, относящихся к творчеству, не поддаются формализации. Иногда, правда, утверждают, что качество непредсказуемости операций, имитирующих творчество, присуще и машинному творчеству. Так, можно ввести в программу некую мутацию, способную на выходе дать результат, который будет неизвестен и самому программисту. Однако здесь следует сделать ряд смысловых уточнений. Во-первых, «непредсказуемый» отнюдь не всегда означает «творческий»; так, могут быть непредсказуемы спонтанные проявления разрушительной энергии (и природы, и человека). Во-вторых, подобный «непредсказуемый» результат есть следствие не творчества, а как бы сжатия времени, на которое способна машина, выдающая этот «непредсказуемый» результат, аналогичный тому, который выдал бы человек, перебирающий разнообразные варианты в течение не секунд, а сотен лет. Иными словами, это опять феномен скорости, но не творчества.

И, наконец, в-третьих, согласно известному «критерию Тьюринга», идентификацию можно формализовать: если, например, машина выполняет функции человека, то она вполне человек. Но даже исходя из подобного функционального подхода, нельзя признать за машиной способности исполнения функций человека: творческие функции, принципиально не формализуемые, не могут быть адекватно и в полной мере осуществлены машиной, ибо, как уже говорилось выше, обеспечением этих функций у человека являются такие свойства его психики, которые не могут быть ни формализованы самим человеком, ни «освоены» машиной, ни продублированы ею.

В самом деле, творчество есть, пожалуй, самый сложный, самый значительный, самый необъяснимый и самый интересный по своим проявлениям и результатам феномен во Вселенной. Если вспомнить утверждение Платона, что творчество — это то, что вызывает переход из небытия в бытие, то под этим в равной степени можно подразумевать и некий уникальный процесс (в том числе и процесс самого возникновения мира), и самого Бога. Формально творчество определяют как внесение в мир нового, небывшего, каковым может быть не только предмет или произведение, но и новая интерпретация, новое прочтение, новое видение и т.п. Однако в творчестве присутствует и некий метафизический план, в котором оно связано с самим становлением человека, его утверждением как рода и предназначением в Космосе.

В природе наряду с силами энтропийного разрушения работают, как известно, и силы самоорганизации, совокупная деятельность которых приводит к становлению сложных систем. Однако живому с его недолгими сроками жизни не приходится уповать на самоорганизацию, действие которой проявимо лишь в масштабе чрезвычайно больших исторических периодов. Чтобы выжить, живое развивает формы деятельности, способные к упорядочению окружающего. Разумное и сознательное живое вырабатывает такие формы поведения, которые помогают адаптироваться в мире и сохраниться. Творчество культуры есть вершина разумного поведения живых организмов, объединенных в сообщества, способные к высшим формам адаптации. С известной долей упрощения можно сказать, что творчество становится для человека как бы заменой той самоорганизации, которая возможна в природе, но на социальном уровне развития выступает в форме культуры. Действительно, с одной стороны, только культура способна обеспечить человеку качественно новый и эффективный способ сохранения и трансляции накопленного опыта, но, с другой стороны, кто видел хотя бы один культурный продукт, возникший сам собой в процессе своей самоорганизации?

Стремление к развитию, совершенствованию, самореализации, выступающее частью самой природы человека, определяет творчество не только как способ его деятельности, но как общий модус существования и поведения в мире человека, который осознал эту свою «особость» в мире. Таким образом, творчество, будучи способом утверждения человеческого рода, выступает как своего рода высший инстинкт, оформляющийся у него в целях сохранения, совершенствования и развития. Именно в этом смысле и можно рассматривать творчество как высший уровень сложно организованного поведения. Однако мотивации его и сам творческий процесс не всегда под даются формализации, ибо включают в себя множество «внесемантических» элементов, содержание которых отнюдь не всегда может быть адекватно представлено в вербализованной форме.

Конечно, можно сказать, что и художник своей творческой работой вызывает к бытию то, что в линиях, звуках, красках, формах уже как-то существует в мире, проявляя всё это из скрытого состояния в явленное, вызывая это из в определенном смысле небытия. Однако, во-первых, роль художника при этом отнюдь не пассивно-исполнительская: он должен увидеть возможность такого проявления, должен знать, как это делается, и обладать соответствующим умением, он, наконец, должен проявить волю к реализации этой цели. К этому сложному процессу на разных его этапах оказываются подключены такие способности человека, как воображение, антиципация, спонтанность, интуиция, вдохновение. Поэтому, во-вторых, художник всегда нечто «добавляет» к используемому материалу, который он не просто организует, но претворяет в соответствии с творческим замыслом, задачами, качествами и возможностями собственного духовно-личностного материала; недаром утверждают, что произведение искусства больше факта действительности на величину души художника.