Виктор Попов - Современная дипломатия. Теория и практика. Дипломатия - наука и искусство

Такого рода требования объясняются тем, что (позволю себе повторить), к сожалению, дипломаты по разным причинам - не желая огорчать пессимистической информацией свое правительство или не желая осложнять отношения со страной пребывания — дают не-

точную, обычно более розовую информацию, которая не требует каких-то решительных действий. Иногда послы считают действия своего правительства слишком резкими, смягчают отдельные выражения, поручения или даже сопровождают их какой-нибудь оговоркой, или жестом дают понять, что они не вполне согласны с тем представлением, которое его правительство поручило ему сделать. Один австралийский дипломат отмечал, что некоторые его коллеги, чтобы не попасть в разряд «непопулярных» у тех правительств, при которых они аккредитованы, поддаются искушению «снижать тон» полученных инструкций и поручений и высказываться не так строго, как им было предписано. Это объясняется желанием понравиться и установить добрые отношения 25 25 Clark Е. Op. cit. - Р. 135. .

Очень опытный советский дипломат (кстати, впоследствии профессор Дипломатической академии) Б.Е. Штейн, наш посол в Финляндии, а затем в Италии, получил для передачи заявление советского правительства, составленное в довольно резкой форме. В нем, в частности, говорилось, что Финляндия держит «камень за пазухой» с намерением употребить его против нас. Так как заявление было и без того далеким от обычного дипломатического языка, посол решил опустить эти слова (о чем честно доложил Москве). Последовала немедленная реакция - требование посетить вновь министра иностранных дел и передать точно наше заявление, не упуская ни одной фразы из него, что посол и сделал, на этот раз употребив и злополучный «камень за пазухой». Чего же достиг посол своим «редактированием послания»? Он поставил под удар себя и не только не ослабил заявление своего правительства, но, напротив, новым визитом и повторным заявлением даже усилил его тональность.

Другой случай произошел с английским послом в Москве сэром Эсмондом Овием. В 1933 г. в СССР была арестована группа английских инженеров фирмы «Метро-Виккерс», приглашенных на Урал :для экспертной помощи. Естественно, прежде чем дать советы, они должны были ознакомиться с заводами. Это знакомство «было расценено как шпионское», и они были отданы под суд. Надо отметить, ^что, в отличие от последующих процессов, следствие и суд велись 'с соблюдением всех норм законности (о чем свидетельствовали и английские журналисты), но само обвинение было абсурдным. В ходе расследования Э. Овий несколько раз посещал М.М. Литвинова, который вел беседы с послом в довольно суровой форме. У нас было

подозрение, что посол неточно информирует Лондон о жесткой позиции Москвы. Мы решили переслать свои записи бесед в наше посольство в Лондоне и сделать это открытой почтой в надежде, что англичане перлюстрируют ее и поймут нашу позицию. Но англичане не сделали этого - несекретная почта их не интересовала; тогда мы решились на беспрецедентный шаг. Опубликовали записи бесед Литвинова с Овием. Форин оффис, конечно, удивился и немедленно запросил своего посла телеграммой: «Какая запись является правильной?». Сэр Эсмонд дипломатично ответил: «Обе записи являются правильными, но русская - более подробная». Последовала инструкция послу немедленно вылететь в Лондон «для консультаций». Посол был уволен в отставку, его дипломатическая карьера закончилась. А это был неплохой посол. Я мог в этом убедиться сам. В 1958 г., когда я был в Оксфорде, он пригласил меня к себе в имение, которое было расположено недалеко от университета, показал множество фотографий и документов, из которых было ясно, что он имел в Москве очень широкие связи с членами советского правительства и пользовался у них уважением.

Читатель может спросить: а как быть, если дипломат, посол не согласен с полученной инструкцией, с внешнеполитической линией своего правительства? Как мы уже видели по позиции американского госдепа, во-первых, следует исполнить инструкцию, во-вторых, опротестовать ее. А если правительство не согласится с вами, тогда действует правило «se soumettre оц se demettre» - подчиниться или подать в отставку.

Дипломат должен быть решительным и не бояться отстаивать свою точку зрения, не заботясь о своей шкуре. Если он не делает этого, то он вступает в конфликт со своей совестью. Но он должен быть и дисциплинированным. Как заметил один английский дипломат, «тот, кто должен выступать от имени своего правительства, должен уметь и возражать ему», подчиняться, когда дело не касается принципиальных вопросов, и нельзя думать, что правительство всегда будет согласно с вашей точкой зрения. Оно тоже имеет право на свою точку зрения и иногда располагает более обширной информацией, чем вы, для принятия решения.

История знает примеры и того и другого решения: и дисциплинированности, когда приходится, выражаясь словами поэта, «наступать на горло собственной песне», и игры ва-банк по принципу или—или. «или вы согласны со мной, или я ухожу». Английский посол в Каире выступил против организации интервенции Англии,

i'

ц

Ш

Франции и Израиля во время Суэцкого кризиса 1956 г., выступил исходя из интересов своей страны, как он их понимал, и исходя из того, что предвидел катастрофический исход ее для Англии.

Но есть в этом акте и своя сложная сторона: как это должен сделать посол, в какой форме? Никаких законов и правил на этот счет нет. В дипломатических кругах существует мнение, что в таких случаях, уходя в отставку, посол должен мотивировать свое решение не ссылкой на несогласие с политикой правительства (так как в этом случае он нанесет ущерб своей стране, интересы которой призван защищать), а сослаться на какую-либо личную причину (состояние здоровья, семейные обстоятельства и т.п.). Наверное, эта точка зрения имеет под собой серьезные основания. О таком положении, когда мнение дипломата расходится с инструкцией, рассказывает в своей драме «Валленштейн» немецкий поэт и драматург Иоганн Фридрих Шиллер:

Альбрехт Валленштейн, главнокомандующий имперскими войсками в войне 1618-1648 гг., ведет переговоры со шведским полковником Врангелем. Валленштейн интересуется, что думают о нем в лагере шведов, насколько прочно его, Валленштейна, положение.

- Полковник, каково ваше мнение? - спрашивает он шведского представителя.

- У меня здесь к Вам только поручение, а мнения нет.

Так поступает военный, так должен поступать дипломат. Ж. Кам-бон отмечает, что среди дипломатов (в особенности из аристократических семей) имеются представители, которые щеголяют своими убеждениями, часто противоречащими политике и установкам правительства, которое они представляют. «Их поведение столь же неуместно, - замечал он, - как поведение дипломатического представителя республики, который изображал бы из себя монархиста». И заключает анализ этой проблемы Камбон словами: у дипломата «независимость суждений не должна доходить... до нарушения дисциплины» 26 26 Камбон Ж. Указ. соч. - С. 13, 14. 3 - 3696 . Другой пример. Во время чехословацких событий 1968 г. мне довелось быть посланником в Лондоне. В то время все чехословацкие дипломаты, включая сотрудников военных атташа-тов, осуждали линию и действия своего правительства и стран Варшавского договора, и только посол и третий секретарь посольства (Седлачек, впоследствии он был назначен послом Чехословакии в одной из стран Азии) были лояльны в отношении правительства