Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Конечно, не только он один составлял основу возникающих моральных норм у человеческих рас и популяций. Огромную роль в их формировании играли и другие принципы, многие из них определялись специфическими особенностями религиозной (и вообще духовной) жизни людей. Но среди этих принципов можно выделить и универсальные, связанные с трудовой деятельностью. Например, важнейшую роль играл кооперативный принцип «помоги ближнему своему» и многие другие, которые мы находим практически во всех мировых религиях, так или иначе впитавших в себя опыт общественной жизни.

Другими словами, объективные ценности, понятия добра и зла — всем нам известные «вечные истины» являются, как правило, порождениями единого процесса самоорганизации, характеризуя те формы общественной жизни популяций Homo sapiens, которые помогли ей выжить и превратиться в вершителя судеб если и не всей Земли, то биосферы, во всяком случае.

Формирование морали, представлений об окружающем мире, в том числе о добре и зле, становление духовного мира — процесс очень сложный и противоречивый. Его сложность определяется неоднозначностью отражения окружающего мира в сознании людей и той неопределенностью в выборе целей активных действий людей, о чем мы еще не раз будем говорить. Химеры, суеверия и другие ложные конструкции были неотъемлемыми особенностями этого процесса. Однако с ними были связаны и те ростки знаний, которые постепенно составили основу науки и научного мышления.

Но вернемся еще раз к принципу «не убий!». Мы видим, что он сыграл особую роль в становлении интеллекта, обеспечив создание совершенно новой формы памяти. Интеллект «сам по себе» мало что стоит. Он может проявиться, раскрыть свои возможности, думать и делать выводы только в контексте новой, специфически человеческой формы памяти. Только в этой связи интеллект оказался в состоянии обеспечить тот уровень развития трудовой деятельности, благодаря которой произошла коренная перестройка в течение мирового процесса саморазвития (самоорганизации), приведшая в конце концов к появлению человеческого общества.

Может быть, такое утверждение покажется читателю чересчур категоричным и он сочтет его следствием профессиональной ориентации специалиста в области информатики и прикладной математики. Но давайте посмотрим более внимательно на то, что оно означает.

Итак, запрет не «убий!», возникший на заре трудовой деятельности Человека, обеспечил возможность сохранения жизни носителям знаний и умений в тех условиях, когда, оставаясь в стаде неоантропов, они наверняка бы погибли. В самом деле, как бы ни был стар, хил, немощен первобытный человек, умеющий делать хороший боевой топор, составляющий план охоты или, что еще важнее, план боевых действий против соседнего рода или племени за те или иные угодья, племя уже не бросало его, не отдавало его на растерзание дикому зверю. При переходе на новое место обитания оно брало его с собой, даже если он был не в состоянии без посторонней помощи проделать этот переход.

Такой человек был жизненно нужным племени, ведь он был не просто мастером своего дела, он был хранителем знаний и учителем.

Итак, институт «Учитель» возник также благодаря запрету «не убий!». Учитель подбирал себе помощников и учеников, воспитывал и обучал их, передавал им свои знания и мастерство. Постепенно формировалось мастерство, очень сложная и дифференцированная система, которая обеспечивала преемственность знаний, культуры, традиций. Постепенно она превратилась в важнейшую форму памяти — информационную основу существования современного общества.

Возникновение системы «Учитель» повлекло за собой разнообразные последствия. Прежде всего она оказала влияние на развитие языка. Ведь без развитого Языка такая система просто не может существовать; чтобы хранить и передавать информацию, нужно уметь ее кодировать. В системе генетической памяти для этого существует свой язык, основанный на использовании четырех нуклеотидов. У животных в системе памяти, использующих принцип «делай, как я!», также есть зачатки языка — это язык движений. У многих животных существует система кодирующих сигналов — опасность, боль, голод… Но объем информации, который надо хранить для обеспечения трудовой деятельности, столь велик, что отдельных гортанных звуков, которые служат приматам для предупреждения об опасности или выражения эмоций, для ее кодирования заведомо недостаточно. Поэтому постепенно и возник человеческий язык во всем его совершенстве и великолепии.

Процесс становления языка относится, по-видимому, к самым ранним стадиям антропогенеза, когда еще быстро эволюционировал организм наших предков. Поэтому развитие языка сопровождалось и морфологическим изменением гортани неоантропов, причем, как я думаю, не язык наших предков был следствием морфологических изменений гортани, а наоборот — потребность в обучении, необходимость в развитии языка изменили гортань, дав ей возможность произносить членораздельные звуки.

Пройдут еще десятки, а может быть, и согни тысяч лет, и однажды Человек изобретет письменность. На заре человеческой истории появятся и первые библиотеки — хранители нужной информации и накопители мудрости. Пройдут еще тысячелетия, и появится магнитная память и возможность записать фантастический объем информации в маленьком кристалле и т. д. Но все это лишь следствия того решающего шага, который был сделан, вероятнее всего, на заре палеолита — в эпоху раннего ашеля. И я думаю, что именно с этого момента мы впервые вправе назвать нашего далекого предка Человеком. Хотя пройдет еще не одна сотня тысяч лет, прежде чем он примет современный человеческий облик.

Примечание. Процесс биологической эволюции Человека тянулся, наверное, сотни тысяч лет. И закончился он, можно сказать, почти на наших глазах — тысяч 30–40 лет тому назад. При этом, как я уже говорил, наш непосредственный предок — кроманьонец — был не только здоровее, но в среднем и умнее нас. В самом деле, за ту тысячу поколений, которые сменились со времени появления первых кроманьонцев, мы стали в гораздо большей степени отягощены различными наследственными заболеваниями. Неблагоприятный груз наших предков был, конечно, значительно меньшим. Шизофрения, слабоумие и другие наследственные дефекты — вот та цена, которую современное человечество платит за прекращение внутривидового отбора и развитие цивилизации. Анализируя эти обстоятельства, мы снова попадаем в сферу диалектики: труд и мораль превращают стадо неоантропов в общество людей, которым человечество обязано своим возникновением и расцветом, имеют и обратную отрицательную сторону, с чем общество уже сталкивается. Я думаю, что в начале следующего тысячелетия генетические проблемы человека поднимутся во весь рост. Хочется верить, что к этому времени люди будут обладать и нужной мудростью, и нужными возможностями, чтобы справиться с ними.