Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Появление запретов и прежде всего принципа «не убий!», зачатков морали имело глубочайшие последствия. Начала изменяться сама организация стада неоантропов. Оно стало превращаться в первобытный род, племя, начали возникать новые общественные отношения. Постепенно изменился весь характер процесса развития — бурный переходный период начал сменяться относительно стабильным режимом, если пользоваться языком теории управления. Чем же характеризовался этот период заключительной стадии антропогенеза?

Если род (или пока еще стадо) начинает брать под свою коллективную защиту всех своих членов, то это меняет весь характер внутривидовой борьбы. Может быть, «рыцарские бои» за самку сохраняются еще достаточно долгое время, но в них постепенно угасает первобытная ярость, и они уже не выводят подавляющее количество самцов из сферы брачных отношений. В этих условиях внутривидовая борьба неизбежно начинает затухать, а поэтому постепенно сходит на нет и один из основных факторов биологической эволюции — естественный отбор. Принцип «не убий!» таким образом неизбежно приводит к прекращению индивидуального развития организмов. Точнее сказать, замедляет на много порядков скорость процесса изменения организмов.

Тем не менее развитие человека и человечества продолжается. Однако теперь оно происходит не столько в индивидуальной, сколько в общественной сфере, в сфере развития общественных структур. Появляются все новые и новые формы общественной организации неоантропов. И теперь они уже начинают подвергаться отбору. Естественный отбор из сферы индивидуальной переходит в сферу общественную.

Занимая одну и ту же экологическую нишу, наши предки, конечно, конкурируют между собой. Роды и племена, организация и трудовые навыки которых более приспособлены к данным конкретным условиям жизни, вытесняют менее приспособленных. И последнее постепенно сходят со сцены или принимают организационные и трудовые навыки своих победителей.

Таким образом, все компоненты дарвиновской триады — изменчивость, наследственность и отбор — продолжают действовать и определять новый тип эволюционного развития. Более того, в новых условиях общие темпы развития непрерывно ускоряются. Но все это происходит уже в другом ключе. Отбор переносится на новый уровень — уровень организации общественной жизни.

Примечание. В основе моего изложения следующая схема: биологическая эволюция — бифуркация — общественное развитие. Подобная схема, конечно, очень груба. Прежде всего сам процесс перестройки (бифуркации) был достаточно длительным и неоднозначным. Да и закончился ли он? Может быть, мы уже втянулись в новую бифуркацию? Может быть, процессы развития Человека гораздо сложнее и существуют связи между биологическим развитием и общественным?

Мы их не знаем, и, может быть, их нельзя игнорировать. На это уже указывают некоторые факты. Пример тому — акселерация, которая происходит в развитых странах. В будущем эти связи могут возрасти еще больше. Одним словом, здесь еще много нерешенных проблем, которые стоят не только перед антропологами, но и социологами и физиологами. И предлагаемая схема рассуждений может служить известным ориентиром для подобных изысканий.

Вполне возможно, что в течение четвертичного периода существовало несколько видов австралопитековых, которые не выдержали борьбы с более приспособленными представителями человекообразных и были вынуждены покинуть привычные места обитания — тропический лес. Сходные условия, одинаковые исходные посылки определили, вероятно, и сходные пути развития. Искусственные орудия, труд, быстрое развитие интеллекта — все это привело, я думаю, и к сходным формам стадного образа жизни.

Одним словом, можно думать, что параллельно шло развитие нескольких близких форм гоменид. Наука, правда, не дает для этого утверждения необходимых и достаточно надежных подтверждений. Но, несмотря на то, что оно носит чисто гипотетический характер, вероятность его справедливости мне представляется достаточно высокой. Во всяком случае, такое утверждение не только не противоречит логике процессов развития, но и подсказывается ею. Заметим, что подобные предположения многократно высказывались и видными антропологами.

Вместе с тем гораздо менее вероятным, практически неправдоподобным кажется противоположная позиция — о полной тождественности истории развития всех «изгнанных из леса» австралопитеков. Появление «избранных» кроманьонцев лишь одна из веточек того могучего дерева, которое почти полностью ушло в небытие.

Предположим на время, что около трех миллионов лет назад только один вид человекообразных был вынужден переселиться из леса в саванну. Даже в этом случае, в свете закона о дивергенции видов, в силу относительной замкнутости областей обитания (экологических ниш), трудностей перемещения и общения и т. д. у различных групп австралопитеков должны были бы возникнуть необратимые расхождения признаков. В этих условиях новый вид или совокупность видов не могли не появиться. Кроме того, особенности жизни порождали, конечно, существенные различия и в поведении стад этих человекообразных, в их навыках и традициях. В организации замкнутых сообществ гоменид просто не могли не наметиться серьезные расхождения. Даже если популяции пралюдей практически не отличались друг от друга в биологическом отношении, как сегодня, например, не отличаются друг от друга люди, живущие в разных частях света, в организации общественной жизни, вероятно, быстро утвердилось значительное разнообразие. А в сфере производственной деятельности, в трудовых навыках и опыте не могла не возникнуть глубокая стратификация.

Как бы там ни развивались события в действительности, на определенной стадии антропогенеза, когда основные экологические ниши уже оказались занятыми, внутри вида (или видов) антропоидов не могла не разгораться жесткая борьба за существование. Но борьба эта шла не между отдельными индивидуумами, как это было в прошлом, а между отдельными стадами, родами, племенами. И в этой борьбе решающую роль играла общественная организация. Именно она определяла технологию производства, в том числе и боевого инвентаря, дисциплину членов коллектива, умение хорошо ставить и выбирать общие цели, подчинять их достижению дикий первобытный темперамент и т. п. Все эти обстоятельства и стали, по-видимому, решающими в отборе кандидатов на звание предков Homo sapiens.

Таким образом, не интеллект сам по себе, а вся организация общественной жизни, способная проявить его возможности, оказалась сферой действия отбора. Выжили и сделались родоначальниками Человека, может быть, и не самые умные и талантливые. Очень жесткий отбор по качествам организации сохранил такую популяцию гоминидов, которая в наибольшей степени отвечала условиям биосферы, складывавшимся на планете в преддверии голоцена. Это был естественный процесс образования устойчивых структур — типичное проявление синергетизма.