Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

И весьма важным аргументом в пользу второй гипотезы является тот факт, что датировки останков тех и других очень близки. У поздних неандертальцев — неандертальцев культуры мустье — просто не было времени превратиться в кроманьонцев, ибо морфологически они весьма далеки друг от друга.

Сторонники первой гипотезы, в свою очередь, справедливо замечают, что все известные останки кроманьонцев относительно очень молоды и что раса неандертальцев значительно более древняя. И они спрашивают — если вторая гипотеза верна, то кто же все-таки был предком кроманьонцев?

Может статься, что истина лежит где-то посредине: «классический неандерталец», живший около 100 тысяч лет тому назад, породил две близкие расы гоменидов. Одна из них в силу тех или иных особенностей обитания стала быстро эволюционировать и сделалась нашим непосредственным предком: это и были кроманьонцы. Вторая раса гоменидов оставалась весьма близкой к «классическим неандертальцам» — в дальнейшем именно этих последних мы и будем называть неандертальцами.

И те и другие уже были людьми в том смысле, в котором я употребил это слово впервые. У неандертальцев также существовала общественная организация. Как и кроманьонцы, они умели трудиться и владели огнем. И те и другие, видимо, обладали практически одинаковыми умственными способностями, которые, наверное, мало чем уступали умственным способностям современных людей.

Антропологи считают, что у людей из Неандерталя были более развиты те доли мозга, которые ответственны за агрессивность. Значит, им было труднее согласовывать атавистические устремления мужских особей разделываться с себе подобными и соотносить свои потребности и желания с потребностями всего рода или племени. Отсюда и вытекал, как мне кажется, целый ряд следствий, которые в конце концов и привели к трагическому концу историю их популяций.

Вероятно, неандертальцы гораздо хуже подчинялись общеплеменной дисциплине, а действие различных запретов было значительно менее сильным, чем у кроманьонцев. Поэтому в их ордах не могло сложиться достаточного внутреннего согласия и расположения к ближнему. В результате им не удалось создать такие цивилизации, технику, боевые организации, которые требовались для успешного противодействия кроманьонцам.

Конечно, не следует думать, что неандертальцы были буквально поголовно физически уничтожены кроманьонцами. По-видимому, история их гибели развертывалась не столь прямолинейно. Все пралюди принадлежали, в общем, к одному и тому же большому роду гоменидов, и все они, подобно собакам и волкам, могли, наверное, при известных обстоятельствах вступать в брачные отношения. И кто знает, может быть, в жилах многих современных людей течет кровь их далеких прапрабабушек, которых пощадили победители неандертальцев.

Выше я нарисовал некоторую гипотетическую картину завершения эпохи антропогенеза. Как происходил этот процесс на самом деле, сегодня узнать уже невозможно. Я полагал необходимым представить историю становления вида Homo sapiens как некоторый фрагмент естественного процесса самоорганизации материи.

Само собой разумеется, что эскиз этого фрагмента я пытался нарисовать, опираясь на те представления, которые складываются при изучении первобытного общества у специалистов в области информатики и системного анализа. Именно в этом я и видел свою задачу.

Профессионал — историк или антрополог — стал бы рассматривать этот процесс с совершенно иных позиций — он обратил бы внимание на другие его особенности. Я же хотел привлечь внимание к тем сторонам процесса становления Человека, которые отражают его синергетический характер, системность становления любых организационных структур и их неизбежную внутреннюю противоречивость.

Несмотря на то, что именно интеллект (Разум) послужил источником выделения Человека из числа других животных и поставил его над ними, окончательное формирование биологического вида Homo sapiens произошло под действием целого ряда факторов. Не исключено, что среди наших предшественников были и более умные, и потенциально более талантливые ветви гоменидов, чем та, которая породила нас и, следовательно, сами мы. Но коль скоро заключительный отбор проходил главным образом на уровне сообществ, родов и племен, то одним из решающих факторов развития становилось уже не совершенствование отдельного индивида, а особенность организации, если угодно, социальной структуры рода, племени.

Именно такой ракурс рассмотрения единого процесса самоорганизации мне необходим, чтобы иметь возможность перейти к обсуждению следующего после антропогенеза периода единого процесса развития — периода, который привел к понятию ноосферы и искусственного интеллекта.

В предыдущих главах я попытался представить эскиз «мировой панорамы» единого синергетического процесса самоорганизации материм, который на определенном этапе привел к появлению Человека и возникновению Общества.

Каждое «освоение» этим процессом новых квазистабильных форм организации материи резко ускоряло ход всех эволюционных процессов, протекающих на Земле. Можно предположить, что на определенном этапе развития материи значительно ускорятся уже не только процессы земной эволюции, но и процессы, протекающие во всей Солнечной системе.

Подобная гипотеза — это не фантазия или утопия. Это один из возможных вариантов развития, который отвечает той общей схеме мирового процесса самоорганизации, которая обсуждается в этой работе. Такое ускорение всех процессов развития может быть связано лишь с деятельностью интеллекта и активностью человеческого общества, этого нового фундаментального фактора мирового процесса развития. Поэтому естественным шагом дальнейшего анализа должны стать проблемы воздействия интеллекта и общества на развитие мирового процесса самоорганизации. Но, прежде чем начать это обсуждение, мы должны сделать одно отступление.

Мыслители, начиная со времен древних греков (Аристотель, например), а может быть, и гораздо раньше, как только они вообще появились, отделяли естественное — все то, что происходит в Природе независимо от Человека и следует ее законам, от искусственного, то есть от всего того, что создано Человеком и подчиняется его законам, — законам и воле Человека. И не только отделяли, но и противопоставляли. И читая относящиеся к этим проблемам рассуждения, невольно проникаешься ощущением, что многие авторы глубоко убеждены в том, что все «природное хорошо», а вот все, что идет от Человека, по крайней мере двусмысленно или даже «плохо».