Книга, обманувшая мир

Но на самом дере до окончания «эпопеи» было еще очень далеко. Сам Солженицын в «Теленке» признавался: «И за эти два периода стопка заготовок и первых глав «Архипелага» обратилась в готовую машинопись 70 авторских листов (без шестой части)». А. В. Островский уточнял: «Шестая часть “Архипелага” — это “Ссылка”, о которой точно известно, что она была написана позднее. Поэтому есть основания думать, что первоначальная редакция этой книги состояла не из семи, как сейчас, а из пяти частей. Это подтверждала и Е. Ц. Чуковская, занимавшаяся перепечаткой “Архипелага”» {62} .

Дальше в книге А. В. Островского начинается часть «детективная», прослеженная, как всегда, по множеству источников.

«“Кончив работу, — пишет А. И. Солженицын, — я поехал в Таллин, в семью Сузи, — переснимать теперь весь "Архипелаг" на пленку.” По пути домой он заехал в Ленинград к Е. Д. Воронянской, которая фигурирует в его воспоминаниях под кличкой Кью. “В феврале 1967 проездом из Эстонии, — читаем мы в “Теленке”, — я отдал Кью свой густо отпечатанный экземпляр "Архипелага", один из двух для более просторной перепечатки.”

В двадцатых числах апреля писатель отправился в Москву. В это время в столице находилась дочь В. Л. Андреева Ольга Вадимовна Карлайл, жившая в США, занимавшаяся литературоведением и имевшая связи с московских литературных кругах. В один из дней ей позвонил Л. 3. Копелев и пригласил к себе в гости, загадочно сказав: “ будет еще некто”. Когда Ольга Вадимовна пришла к Л. 3. Копелеву, у него, кроме Р. Д. Орловой и Ю. Ф. Карякина, она впервые увидела Александра Исаевича. Описывая эту встречу, О. Карлайл отмечает, что отправившийся ее провожать Л. 3. Копелев по дороге говорил: “Александру Исаевичу нужна Нобелевская премия. Это крайне важно, Ольга Вадимовна, прошу Вас, примите это к сведению. Надо во чтобы то ни стало постараться организовать” {63} .

Просьба повергла О. Карлайл в изумление. И потому, что к этому времени имя А. И. Солженицына за границей было еще мало известно, и потому, что все его литературные сочинения помещались в одном небольшом томике. Если это свидетельство соответствует действительности — а Л. 3. Копелев после публикации воспоминаний О. Карлайл не поставил его под сомнение, — получается, что идея выдвижения кандидатуры А. И. Солженицына на Нобелевскую премию возникла уже в 1967 г.

В тот же день у Н. И. Столяровой О. Карлайл еще раз встретилась с Александром Исаевичем. На этот раз он пошел ее провожать сам. По дороге жаловался на преследования КГБ и невозможность публикации своих произведений. Он обратился к Ольге Вадимовне с просьбой помочь ему с изданием за границей романа “В круге первом”. Тогда же он сообщил ей о готовящемся “Письме съезду” писателей. Идея созрела у него еще на хуторе под Тарту, о чем он писал в “Теленке”: “Во вторую зиму мысли мои были все более наступательные. Выгревая больную спину у печки, под Крещение, придумал я письмо съезду писателей — тогда это казался смелый, даже громовой шаг”.

Согласившись помочь и вернувшись в США, О. Карлайл сосредоточилась на подготовке издания романа “В круге первом”.

Тем временем тонко продуманный “громовой шаг” (письмо съезду писателей с призывом к отмене цензуры в СССР, размноженное и переданное на Запад) возымел свое действие: о Солженицыне заговорила вся мировая пресса. “Только много лет спустя, — признавался позднее писатель, — я понял, что это, правда, был за шаг: ведь Запад не с искаженного "Ивана Денисовича", а только с этого шумного письма выделил меня и стал напряженно следить.”

В дальнейшем О. Карлайл посылала в Москву для переговоров о “Круге” своего брата Александра. Встреча А. И. Солженицына с Александром Вадимовичем Андреевым состоялась не ранее 18 — не позднее 22 декабря 1967 г. “Мы, — пишет О. Карлайл, — передали Солженицыну просьбу: если это возможно, через какое-либо исключительно надежное лицо переслать нам письменное подтверждение нашей с ним договоренности. Солженицын ответил, что он в принципе не возражает, но в настоящий момент пускать в ход документ с его подписью исключается — это крайне опасно <...> А пока <...> он предлагает иной вариант. Он отправит нам рукопись еще одной своей книги, гораздо более серьезной по охвату материала и по политической значимости <...> Это подробное описание советской лагерной системы. В июне мы рукопись получим. Поэтому уже сейчас можно начать переговоры о ее издании с "Харпер энд Роу”» {64} .

Факты о «придуманном» письме съезду писателей и последовавшем затем предложении О. Карлайл-Андреевой издать «подробное описание советской лагерной системы» ярко раскрывают ту хитроумную комбинацию, которая родилась у Солженицын на для продвижения «Архипелага» на Запад. Как видим, он позаботился и о начале переговоров с издательством «Харпер энд Роу». То, что эти планы позже изменились и писатель остановил свой выбор на другом издательстве — «ИМКА-Пресс» в Париже — отдельная история, которую подробно проанализировал А. В. Островский, но вначале он констатировал, что до завершения «Архипелага» было еще очень далеко, и писатель снова стал лихорадочно спешить.

Одним из мотивов было то, что писатель обнаружил, “что упущено много, надо еще изучить и написать (курсив А.О.) историю гласных судебных процессов, и это первее всего: неоконченная работа как бы и не начата, она поразима при всяком ударе” (“Теленок”). Кроме того, ему стали известны неопубликованные воспоминания О. Адамовой-Слиозберг, с которой он, живя в Солотче под Рязанью, начал переписку в декабре 1967 г. Затем Александр Исаевич начал писать новую, шестую часть “Архипелага”, посвященную ссылке. Работа шла интенсивно, и 9 января 1968 г. Н. А. Солженицына записала в дневнике: “С. (“Саня” — так она называла его. — Ред.). кончил VI часть”. Пересмотрев написанное, Солженицын вернулся к тексту. Поэтому 11 января в дневнике жены появилась новая запись: “С. кончил VI часть. Хороший вечер”.

С середины января начинаются частые поездки писателя в Москву, прерывавшие работу, а 8 марта Александр Исаевич направился в Ленинград. Здесь он посетил квартиру Томашевских, а также имел встречу с Л. А. Самутиным, который передал ему свои записки о власовцах и воркутинском восстании заключенных,!)тот материал был использован в «Архипелаге» {65} .

“Всю вторую половину марта и начало апреля, — вспоминала Наталья Алексеевна, — муж напряженно работает. Кислорода, к которому всегда так тянется, ему явно не хватает: изводят головные боли. Как-то носом шла кровь. А в тот день, когда кончил писать о Соловках, было сильное головокружение”. Это было, по ее свидетельству, 3 апреля 1968 г. Есть основание думать, что это были последние написанные им страницы книги».