Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

Эркюль Пуаро вздохнул. Он повернул на Шафтсбери-авеню [149] Шафтсбери-авеню — улица в центральной части Лондона, на которой находятся несколько театров и кинотеатров. .

Перейти улицу, добраться до Лестер-сквер [150] Лестер-сквер — площадь в Уэст-Энде, в центре которой разбит сквер к расположено мною кинотеатров театров, в старину была излюбленным местом дуэлей. и провести вечер в кино? Чуть нахмурившись, он покачал головой. Кино все чаще вызывало у него глухое раздражение. Сюжет почти всегда сметан на живую нитку, логики развития нет и в помине, даже съемки, от которых кое-кто приходит в умиление, Эркюлю Пуаро обычно казались надуманными: операторы будто специально выбирают такой ракурс, чтобы виды, пейзажи и отдельные предметы выглядели решительно не так, как в действительности.

Вообще вся нынешняя жизнь — это сплошной театр, богема. Куда девались любовь к порядку, торжество разума, ценимые им столь высоко? А уж чтобы кто-то восхищался изысканностью, тонкостью — куда там! Нынче в моде насилие, первобытная жестокость. Впрочем, этого и раньше хватало — Пуаро, как бывший офицер полиции, был сыт жестокостью по горло. В свое время он этой первобытной жестокости нагляделся… Она была скорее правилом, чем исключением. И просто утомляла его своим убожеством и бессмысленностью.

В конце концов Пуаро направился в сторону дома. Надо посмотреть правде в глаза — в современную жизнь он просто не вписывается. С другой стороны, он такой же раб, как все, на более высоком уровне, но все равно раб. Его, как и всех остальных, закабалила работа. И когда настает час досуга, люди просто не знают, как им распорядиться. Отставной финансист берет в руки клюшку для гольфа, бывший лавочник сажает в огороде лук, я нахожу удовольствие в еде. Вот и пришли к тому, от чего ушли. Человек ест только три раза в день. А чем заполнить промежутки?

Проходя мимо продавца газет, он обратил внимание на заголовок:

СУД ВЫНОСИТ ПРИГОВОР УБИЙЦЕ МИССИС МАКГИНТИ

Статья его не заинтересовала. Он смутно припомнил, что читал заметочку об этом убийстве. Убийство, каким несть числа. Какую-то бедную старушку стукнули по голове и украли несколько фунтов. Бессмысленная первобытная жестокость — что и требовалось доказать.

Пуаро свернул во двор своего дома. Как всегда, сердце его одобрительно застучало. Своим домом он гордился. Замечательно симметричное здание. На лифте он поднялся на третий этаж и оказался перед своей просторной роскошной квартирой: выключатели, абажуры, торшеры отделаны металлом, квадратные кресла, строгие прямоугольные квадратные шкафчики и тумбочки. Линии сплошь прямые и четкие, порядок воистину образцовый.

Открыв ключом дверь, он вошел в квадратную белую прихожую; тотчас бесшумно возник слуга Джордж.

— Добрый вечер, сэр. Вас ожидает… джентльмен.

Он ловко снял пальто с плеч Пуаро.

— В самом деле? — Легкая пауза перед словом «джентльмен» не прошла для Пуаро незамеченной. По части снобизма с Джорджем мало кто мог сравниться. — Как его зовут?

— Некий мистер Спенс, сэр.

— Спенс. — В первую минуту это имя ничего не сказало Пуаро. Но он знал — должно было сказать.

Задержавшись на миг перед зеркалом — поправить усы, довести их до полного совершенства, — Пуаро открыл дверь и вошел в гостиную. Мужчина, сидевший в одном из больших квадратных кресел, поднялся ему навстречу.

— Здравствуйте, мосье Пуаро, надеюсь, вы меня помните. Давненько дело было… Полицейский инспектор Спенс.

— Ну, разумеется. — Пуаро сердечно пожал гостю руку.

Инспектор Спенс из полиции Килчестера. Им тогда здорово пришлось поломать голову… Когда же это было? Давненько, как сказал Спенс…

Пуаро радушно предложил гостю выпить:

— Grenadine? Creme de menthe? Benedictine? Creme de cacao?.. [151] Гренадин? Ментоловый ликер? Бенедиктин? Ликер какао?., (фр.).

В эту минуту вошел Джордж, он принес на подносе бутылку виски и сифон.

— Может быть, сэр, вы предпочитаете пиво? — пробурчал он, обращаясь к гостю.

Инспектор Спенс, человек с крупным красноватым лицом, заметно оживился.

— От пива не откажусь, — сказал он.

Пуаро в очередной раз мысленно снял шляпу перед Джорджем. Сам он понятия не имел, что в доме есть пиво, и вообще в его сознании плохо укладывалось, как можно предпочесть этот напиток сладкому ликеру.

Когда Джордж поставил перед Спенсом высокую кружку с шапкой пены, Пуаро налил себе крошечную порцию изумрудного creme de menthe.

— Очень мило, что надумали выбраться ко мне, — начал он разговор. — Очень мило. Вы сейчас из?..

— Килчестера. Через полгода ухожу на пенсию. Вообще-то я мог уйти еще полтора года назад. Но меня упросили остаться.

— Вы мудро сделали, что согласились, — с чувством произнес Пуаро. — Очень мудро…

— Правда? Не знаю, не знаю. Не уверен.

— Да-да, очень мудро, — подтвердил Пуаро. — Вы не представляете, что такое ennui [152] Выйти на пенсию (фр.). — долгие, томительные часы скуки и бездействия.

— О-о, на пенсии у меня будет полно работы. В прошлом году мы в новый дом перебрались. Садовый участок ничего себе, но такой запущенный! Все нет времени заняться им вплотную.

— Ну, раз вы в душе садовод, дело другое. Я тоже как-то решил поселиться в пригороде, думал, буду выращивать тыквы. Ничего из этой затеи не вышло. Не по нраву мне это.

— Вы бы видели, какую тыкву я вырастил в прошлом году! — с энтузиазмом воскликнул Спенс. — Просто гигантскую! А розы! Розы — это моя страсть. Я собираюсь…

Он прервал себя на полуслове.

— Я приехал не для того, чтобы хвастаться своим огородом.

— Конечно нет, вы приехали повидать старого знакомого, это очень любезно. Я вам весьма признателен.

— Боюсь, мосье Пуаро, есть и другая причина. Буду с вами откровенен. Я хочу просить вас об одолжении.

Пуаро осторожно пробурчал:

— Ваш дом заложен, и вам нужна ссуда, чтобы…

Спенс, ужаснувшись, перебил его:

— Боже правый, деньги тут ни при чем! У меня и в мыслях такого не было!

Пуаро взмахнул руками, грациозно извиняясь:

— Простите великодушно.

— Скажу вам напрямую — сам не знаю, как у меня хватило нахальства приехать к вам с такой просьбой. Если вы возьмете меня за шиворот и выставите за дверь, я не удивлюсь.

— Никакого шиворота не будет, — отмахнулся Пуаро. — Продолжайте.

— Речь идет о деле миссис Макгинти. Вы, наверное, о нем читали.

Пуаро покачал головой:

— Мимоходом. Миссис Макгинти, пожилая женщина, то ли продавщица, то ли поденщица. Рассталась с жизнью, да? А как?

Спенс вдруг уставился на него.

— Господи! — воскликнул он. — Надо же, что припомнилось… Поразительно… Как это мне сразу в голову не пришло…

— Простите?

— Нет, ничего. Была такая игра. Детская. Мы играли в нее, детишками. Соберемся, сядем в рядок — и поехали; кто водит, к каждому по очереди с одной считалочкой: «Миссис Макгинти с жизнью рассталась, на небо улетела, да там и осталась, с жизнью своею рассталась. А как?» — «Стоя на колене, как я, вот так!» Дальше — вопрос следующему: «Миссис Макгинти с жизнью рассталась, на небо улетела, да там и осталась, с жизнью своею рассталась. А как?» — «Вытянув руку, как я, вот так!» И вот уже каждый, замерев, стоит на колене и тянет вперед правую руку. И наконец — развязка! «Миссис Макгинти с жизнью рассталась, на небо улетела, да там и осталась, с жизнью своею рассталась. А как?» — «Вот так!» Водящий валится на землю, а за ним — все остальные, будто кегли! — И Спенс разразился громким хохотом. — Надо же, что припомнилось!