Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Он знал, что дома она держит тридцать фунтов? Кстати, почему она держала эти деньги дома, ведь у нее был счет в банке?

— Не доверяла властям. Говорила, что двести своих кровных фунтов она им отдала, больше не дождутся. Она прятала деньги в таком месте, откуда могла взять их в любую минуту. Кое-кому она сама об этом сказала. Они лежали под незакрепленной половицей в ее спальне — проще тайника и не придумаешь. Джеймс Бентли не стал отрицать, что знает о тайнике.

— Очень любезно с его стороны. А племянница с мужем — они тоже знали?

— Да, конечно.

— Теперь давайте вернемся к моему первому вопросу. Как миссис Макгинти рассталась с жизнью?

— Это случилось вечером двадцать второго ноября. Полицейский врач определил, что смерть наступила между семью и десятью вечера. Она поужинала — копченая селедка, хлеб и маргарин, — обычно, как я выяснил, ужинать она садилась в половине седьмого. Если в тот вечер она не нарушила своего распорядка, состояние органов пищеварения позволяет считать, что смерть наступила между половиной девятого и девятью. Джеймс Бентли, по собственному признанию, в тот вечер гулял от семи пятнадцати до девяти. Почти каждый вечер он с наступлением темноты выходил на прогулку. Из его рассказа следует, что он вернулся с прогулки в девять часов (у него был свой ключ) и сразу поднялся в свою комнату. Для летних жильцов миссис Макгинти поставила во всех комнатах раковины, так что умылся он у себя. Почитал минут тридцать, потом лег спать. Ничего необычного не видел и не слышал. Утром спустился в кухню, но никого там не застал, не было и признаков того, что готовится завтрак. Дальше он, немного поколебавшись (так он говорит), постучал в дверь миссис Макгинти, но ответа не получил.

Он решил, что она проспала, но больше он стучать не стал — не хотел будить. Вскоре пришел булочник, тогда Джеймс Бентли поднялся наверх и постучал в дверь хозяйкиной спальни снова, а потом булочник пошел к соседке, некой миссис Эллиот, и привел ее с собой, она в конце концов и наткнулась на тело и подняла крик на всю округу. Миссис Макгинти лежала на полу в гостиной. Ее ударили по голове чем-то вроде секача [154] Секач — топорик для рубки, сечки. с очень острой кромкой. Она скончалась мгновенно. Ящики были выдвинуты, вещи раскиданы по полу, а в тайнике под незакрепленной половицей в спальне — кто-то ее поднял — было пусто. Все окна закрыты, ставни заперты изнутри. Никаких следов вторжения извне.

— Выходит, — подытожил Пуаро, — либо ее убил Джеймс Бентли, либо она впустила убийцу сама, пока Бентли гулял?

— Именно так. Это не был какой-то налетчик или грабитель. Кого же она могла впустить? Кого-то из соседей, племянницу либо ее мужа. Вот весь ее круг. Соседи явно ни при чем. Племянница с мужем в тот вечер были в кино. Есть вероятность — крошечная, — что один из них вышел из кино незамеченным, проехал на велосипеде три мили, порешил старушку, спрятал за домом деньги и опять-таки незаметно вернулся в кино. Мы проверили и эту версию, но она никак не подтвердилась. И потом — зачем прятать деньги за домом миссис Макгинти? Забрать их оттуда не так просто. Уж лучше где-нибудь на обратной дороге — целых три мили. Нет, спрятать их за домом можно было только в одном случае…

Пуаро докончил за него:

— …если вы живете в этом доме, но не хотите прятать деньги у себя в комнате или где-то внутри. Другими словами, положить деньги туда, где они лежали, было с руки Джеймсу Бентли.

— Все так. Куда ни кинь, откуда ни погляди, натыкаешься на Бентли.

— А кровь на рукаве — это что? Как он это объяснил?

— Сказал, что, кажется, за день до этого зацепился за тушу в лавке мясника. Вранье! На рукаве была кровь человека.

— И что, он так и твердил свое?

— Если бы. На суде он запел совсем другую песню. Ведь на рукаве оказался еще и волос, на котором была кровь, волос с головы миссис Макгинти. Это уже надо было как-то объяснять. Он признался, что вечером, вернувшись с прогулки, зашел в гостиную. Вошел, по его словам, сначала постучавшись, и увидел ее на полу, мертвую. Он наклонился и тронул ее, чтобы удостовериться, так он сказал. И тогда совсем потерял голову. При виде крови его будто бы всегда начинает мутить. Он ушел к себе в комнату в состоянии шока и там рухнул без чувств. А наутро у него не хватило смелости признаться, что ему уже все известно.

— Звучит сомнительно, — заметил Пуаро.

— Да, согласен. И все же, — задумчиво произнес Спенс, — возможно, так оно и было. Простому человеку, даже присяжным, в это поверить довольно трудно. Но такие люди мне попадались. Я не о том, что он рухнул без чувств. Я о другом — некоторые просто не способны принять ответственное решение. Люди застенчивые, робкого десятка. Вот, скажем, он входит и видит — она мертвая лежит на полу. Он знает: надо что-то сделать, вызвать полицию, кликнуть соседей, в общем, поступить как положено. А он — празднует труса. Ход мысли примерно такой: я мог про это ничего не знать. Мог сюда и не заходить. Вот и пойду спать, будто и не был здесь вовсе… Ну а за всем этим, понятное дело, стоит страх — вдруг заподозрят, что это его рук дело? Э-э, нет, уж лучше помалкивать, держаться от этой истории подальше — и наш простофиля увязает по самую шейку. — Спенс выдержал паузу. — Могло быть и так.

— Могло, — задумчиво согласился Пуаро.

— А там кто знает, может, эту байку придумал для него адвокат. Всякое возможно. Официантка из кафе в Килчестере, где он обычно обедал, сказала: он всегда выбирал столик, чтобы смотреть либо в стену, либо в угол, лишь бы не видеть людей. Знаете, бывают такие чокнутые. Чокнутый — но не настолько, чтобы убить человека. Мании преследования или чего-то в этом роде у него не было.

Спенс искательно, с надеждой посмотрел на Пуаро, но отклика во взгляде великого сыщика не нашел — тот только хмурился.

Минуту-другую они сидели в молчании.

Наконец Пуаро со вздохом поднялся.

— Eh bien, — сказал он. — Мотив денег мы обговорили. Перейдем к другим версиям. Был ли у миссис Макгинти враг? Она боялась кого-нибудь?

— Таких сведений нет.

— Соседям нашлось что сказать?

— Не особенно. Может, они, конечно, не захотели откровенничать с полицией, но вроде ничего не утаили. Жила в своей скорлупе, так они сказали. Это считается нормальным. В наших деревеньках, мосье Пуаро, люди, знаете ли, не очень тянутся друг к другу, каждый сам по себе. Во время войны с этим столкнулись эвакуированные. К соседям миссис Макгинти ходила на работу, но близких отношений не было.

— Долго она там прожила?

— Лет восемнадцать, а то и все двадцать.