Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

За этим новым подходом стояли опасения, что Афганистан может обратиться к Советам, которые во второй половине 1979 года, по всей видимости, готовились к военной интервенции. Вопрос о намерениях СССР стал основным в повестках дня брифингов разведки США и основной темой документов, в которых излагались последние события, хотя это и не означало понимание происходящего [1914] CIA Briefing Papers, 20 August; 24 August; 11 September; 14 September, 20 September; Gates, From the Shadows , рр. 132–133. . В одном из докладов, представленных Совету национальной безопасности, под названием «Что Советы делают в Афганистане?» содержался ответ, к откровенности которого придраться невозможно: «Проще говоря, мы не знаем» [1915] ‘What Are the Soviets Doing in Afghanistan?’, 17 September 1979, National Security Archive. . Разоблачить ход размышлений Москвы было трудно, но было очевидно, что вследствие падения шаха США потеряли своего основного союзника в регионе. И это тревожило, так как эффект домино мог ухудшить положение.

Советы были обеспокоены примерно по тому же поводу. События в Иране не принесли никакой выгоды, по оценкам Москвы, они даже нанесли ущерб интересам СССР, так как захват власти Хомейни скорее уменьшил существующие возможности, а не открыл новые. Экстренные планы действий были составлены советскими военными таким образом, чтобы произвести развертывание в случае, если понадобится укрепление того, что генеральный секретарь Леонид Брежнев назвал «правительство дружественной нации Афганистана».

США контролировали передвижение войск к северу одновременно от иранских и афганских границ, фиксируя переброску спецназа в Кабул, а также батальона десантников, которые, как пришли к выводу в ЦРУ, были направлены для обеспечения безопасности авиабазы в Баграме, основной точке советских поставок [1916] D. MacEachin, Predicting the Soviet Invasion of Afghanistan: The Intelligence Community’s Record (Washington, DC, 2002); O. Sarin and L. Dvoretsky, The Afghan Syndrome: The Soviet Union’s Vietnam (Novato, CA, 1993), рр. 79–84. .

На этом решающем этапе, однако, в игру внезапно вступило будущее Афганистана. В сентябре 1979 года во время борьбы за власть Нур Мухаммед Тараки был свергнут Хафизуллой Амином, человеком, который был столь же амбициозен, как и скрытен. Он был явно списан как жизнеспособный лидер, который появлялся в передовице «Правды», официального рупора, отражавшего текущий курс Политбюро СССР [1917] M. Brecher and J. Wilkenfeld, A Study of Crisis (Ann Arbor, MI, 1997), р. 357. . Теперь он был осужден в Москве как враг революции, человек, который пытался манипулировать племенными распрями в собственных целях, и к тому же как «шпион американского империализма» [1918] «Правда», 29 и 30 декабря 1979. . Советы были также обеспокоены слухами о том, что Амин был завербован ЦРУ, эти сплетни энергично распространялись его врагами в Афганистане [1919] Amstutz, Afghanistan , рр. 43–44. Эти слухи были настолько сильны и, вероятно, настолько убедительны, что посол сам справлялся в ЦРУ, насколько они истинны, Braithwaite, Afgantsy , рр. 78–79. О распространении сплетен локально – R. Garthoff, Détente and Confrontation: Soviet-American Relations from Nixon to Reagan (Washington, DC, 1985), р. 904; а также здесь Andrew and Mitrokhin, Mitrokhin Archive II , рр. 393–394. . Отчеты о заседаниях Политбюро показывают, что руководство в Москве было сильно обеспокоено переориентацией Амина в сторону США, а также стремлением Штатов поддерживать дружественное правительство в Кабуле [1920] Ляховский А. Трагедия и доблесть Афгана. – М., 1995. – С. 102. .

Советы становились все более обеспокоены ситуацией. Частые встречи Амина с исполняющим обязанности главы миссии США в Афганистане до путча, казалось, указывали на то, что Вашингтон пересматривал позиции после катастрофического провала своей политики в Иране. Когда Амин стал относиться к Советам более агрессивно, в то же время начав переговоры с США, настало время для решительных действий [1921] Braithwaite, Afgantsy , рр. 78–79, 71; Lyakhovskii, Tragediya i doblest’ Afgana , р. 181. .

Если СССР не проявит стойкость и не поддержит своих союзников сейчас, такова была логика, он потеряет позиции не только в Афганистане, но и в регионе в целом. Генерал Валентин Варенников вспоминал позже, что старшие офицеры «были обеспокоены тем, что, если Соединенные Штаты будут вытеснены из Ирана, они перенесут свои базы в Пакистан и захватят Афганистан» [1922] Цитируется по V. Zubok, A Failed Empire: The Soviet Union in the Cold War from Stalin to Gorbachev (Chapel Hill, NC, 2007), р. 262; Coll, Ghost Wars , р. 48. . Разработки в других местах также волновали советское руководство, создавалось впечатление, что СССР находится в невыгодном положении. В Политбюро обсудили улучшение отношений Вашингтона и Бейджина в конце 1970-х годов, отметив, что здесь Москва отстает [1923] ‘Meeting of the Politburo Central Committee’, 17 March 1979, р. 142–149, in Dimitrakis, Secret War , р. 133. .

Как доложили партийные чиновники Брежневу в декабре 1979 года, США пытались создать «новую Великую Османскую империю», охватывающую Центральную Азию. Эти опасения усугублялись из-за отсутствия комплексной системы противовоздушной обороны по всей южной границе СССР. Это означало, что Америка сможет направить кинжал прямо в сердце Советского Союза [1924] Ляховский А. Трагедия и доблесть Афгана, с. 109–112. . Как впоследствии Брежнев заявил в интервью газете «Правда», нестабильность в Афганистане представляет собой «очень серьезную угрозу для безопасности Советского государства» [1925] «Правда», 13 января 1980. . То, что необходимо что-то делать, ощущалось все сильнее.

Через два дня после встречи Брежнева с ведущими чиновниками был отдан приказ разработать план вторжения на основе первоначального развертывания войск, включавших 75 000–80 000 человек. Начальник Генерального штаба, генерал Николай Огарков, трезвомыслящий офицер старой школы, отреагировал гневно. Инженер по образованию, Огарков утверждал, что этих сил будет недостаточно, чтобы успешно полностью защищать коммуникационные пути и удерживать ключевые точки по всей стране [1926] Braithwaite, Afgantsy , р. 77. . Его обошел министр обороны Дмитрий Устинов, непревзойденный политический выживальщик, склонный делать показные заявления о блеске советских вооруженных сил, боевые способности которых, по его словам, позволяли «выполнить любые задачи, поставленные партией и народом» [1927] ‘The Current Digest of the Soviet Press’, American Association for the Advancement of Slavic Studies 31 (1979), р. 4. .

На самом ли деле он так считал, было не столь важно. Значение в настоящее время имело лишь то, что он и его поколение ветеранов Второй мировой войны, хватка которых в стремительно меняющемся мире начала исчезать, были уверены, что американцы планируют вытеснить СССР. Устинов, как сообщается, спросил в конце 1979 года: «Если [они могут] сделать все эти приготовления прямо под нашим носом, почему мы должны сидеть тихо, вести осторожную игру и потерять Афганистан?» [1928] Zubok, A Failed Empire , р. 262. На заседании Политбюро ЦК КПСС 12 декабря Устинов, поддерживаемый кликой убеленных сединами стариков, таких как Л. И. Брежнев, А. А. Громыко, Ю. В. Андропов и К. Черненко, дал добро на полномасштабное развертывание войск в Афганистане [1929] Ляховский А. Трагедия и доблесть Афгана, с. 215. . Это было непростое решение, как цитировали Брежнева в газете «Правда» через несколько недель [1930] «Правда», 13 января 1980. .