Джеймс Рэнди - Плутовство и обман: экстрасенсы, телепатия, единороги и другие заблуждения

Марсель Блан, пишущий для журнала «New Scientist», подробно описал Жирара. Он также рассказал, что Крюссар несколько долгих часов пытался уговорить принять его результаты, несмотря на все доказательства против. Дрейфус, отметил Блан, принял вызов и оказывал противодействие: он не проигнорировал проблему, как если бы это было ниже достоинства настоящей науки. Чарльз Крюссар, рассказал Блан, «любит сравнивать себя с новым Коперником или, как он сказал мне, с Ньютоном. Во всяком случае, он не может сказать, после недавней серии экспериментов, что его рассматривают как Галилея».

События развивались стремительно. Жирар отозвал иск против Жана-Паскаля Хуве. Он предъявил иск после того, как Хуве написал статью, в которой говорил, что Жирар признался ему лично, что все это были планы доказать, что ученых можно легко обмануть. Жирару пришлось оплатить судебные расходы. Крюссар, не собираясь ни в чем признаваться, утверждал, что, хотя Жирар действительно иногда обманывал, он все же обладает экстрасенсорными способностями. Он также сказал, что «Рэнди тоже ими обладает, но отказывается признать этот факт, и... использует их для блокировки сил Жирара». Опять же, это аргумент «я такой умный, что, если я не вижу обмана, то это не обман».

Мы отказались от чрезмерного применения приборов и очень точных измерений, ранее используемых на представлениях Жирара, поскольку видео- и магнитофонные записи показали, что протокол очень нестрогий и не соответствует задаче. Вместо этого были использованы научно корректные, простые, прямые испытания заявленного чудотворца. Жирар потерпел неудачу. Тогда зачем он пытался вообще? Он открыто признал абсолютную незаинтересованность в моем предложении $ 10 000 за одну простую демонстрацию паранормального характера. Для меня в это трудно поверить. Тем не менее, он был очень заинтересован в моем положительном заключении, и в заключении Комитета по научному изучению заявлений о паранормальном. Он не получил ни того ни другого, так как он является обычным фокусником, который должен, по вполне понятным причинам, создавать себе условия для выступления.

После моего возвращения в Соединенные Штаты я получил письма от Крюссара, заявившего, что Печиней уже не чувствует себя связанной обещаем предоставить мне — в обмен на мое участие в тестах Жирара — видеоленты и киноматериалы, которые я изучал. Это напоминало ситуацию со Стэнфордским исследовательским институтом, где тысячи метров кино— и видеопленки, используемых для записи проводившихся там экспериментов, хранили разгадку обмана. Но мы никогда не имели возможности видеть эти хорошо охраняемые записи, возвещающие Новый Век Чудес. Они слишком секретны, чтобы их видели обычные смертные.

Пьеро Анджело является тележурналистом, который работает на итальянском радио и телевидении (RAI). Когда он выпустил в 1978 году серию из пяти часовых специальных программ о своем исследовании паранормальных явлений, он обрушил на свою голову град угроз, отрицаний и жалоб, в которые ему было трудно поверить. Отдельные люди и группы людей как внутри, так и за пределами Италии, зависящие от отсутствия полного изучения их способностей, очень сильно ощущали его вмешательство в их комфортное положение, и его с RAI атаковали телеграммы и письма с требованиями, чтобы он отказался от своих высказываний, которые вредили парапсихологам и всей парапсихологической индустрии. Анжела не отказался, и чтобы подтвердить свои выводы, он опубликовал отчет о своих исследованиях, «Viaggio nel mondo del paranormale» («Путешествие в мир паранормальных явлений») с подзаголовком «Исследование парапсихологии». Протесты удвоились.

Я впервые познакомился с Пьеро Анджело по телефону. Он приехал в Соединенные Штаты, чтобы познакомиться с работой различных парапсихологических центров, и позвонил, чтобы спросить моего совета относительно людей, которых он мог опросить. Я предложил, конечно, наследных принцев парапсихологии, Рассела Тарга и Гарольда Путхоффа. Для разнообразия я включил Чарльза Хонортона из Госпиталя Маймонидес с его игрой в телепатическую передачу слайдов стереоскопа во сне, и предложил в качестве легкого развлечения знаменитое обучение использованию экстрасенсорных способностей Чарльза Тарта. Один ныне выдающийся исследователь, Гельмут Шмидт, был в то время для меня загадкой, но также присутствовал в списке. Я предупреждал Анджело, что если его опыт работы был похож на мой, он не много мог вытянуть из этих канатоходцев, если они не были убеждены, что он был верующим. Несколько недель спустя, когда он позвонил мне из Калифорнии, чтобы сказать, что они, похоже, не в состоянии ответить на простые вопросы без высокопарных, уклончивых заявлений и уклонений от прямого ответа, я предложил ему посоветоваться с Рэем Хайманом, Мартином Гарднером, и со мной, чтобы обрести более твердую хватку для его скользких типов. Он так и сделал, и в результате появилась его разгромная серия на RAI в Италии.

Если бы Пьеро не был отличным журналистом, каким он является, он мог бы легко уверовать в сладкие слова, сказанные ему семантичными парапсихологическими чудодеями. Удобные истории охотно поехали бы домой, а негативные было бы трудно сделать приемлемыми. Но Анжела привык бросать вызов традициям. Он был полон решимости добыть факты и пренебречь фантазиями. В серии программ, когда она, в конечном итоге, вышла в эфир, было яркое обвинение парапсихологов, литературы по данному вопросу, и позорного одобрения такой болтовни в средствах массовой информации. И, полагаю, это экскурс в лженауку принес огромные перемены в жизнь и карьеру Пьеро Анджело.

В начале 1979 года Пьеро снова пригласил меня в Италию (я был там в прошлом году, чтобы сняться в телесериале), чтобы ответить более чем сорока чудотворцам, которые поймали меня на моем предложении $ 10 000 любому, кто мог исполнить лишь один подлинный паранормальный трюк. Шли недели между принятием мною предложения и вылетом в марте в Италию, претенденты выбывали один за другим. Отчасти это было связано с моими условиями, которые они должны были заранее принять, что присутствие скептически настроенных наблюдателей, таких как я, не будет препятствовать результатам, и что они должны будут позволить мне использовать любые данные, полученные в ходе испытаний. Некоторые из этих людей считали, что могли уговорить меня (как Ури Геллер уговорил многих своих исследователей) согласиться не раскрывать результаты, если они терпели неудачу. К тому времени я прибыл в Рим, чтобы встретиться исполнителями, которых осталось всего десять.