Эрнст Мулдашев - Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок

– А знаете, что мне претит в альпинистах, – лицо Селиверстова стало серьезным, – дух покорения вершины. – Я ее покорил! Она подо мной! Я сильнее ее! А если подумать о том, что Земля – живое существо, а мы, люди, – ее дети, то термин «покорять» звучит по меньшей мере глупо и высокомерно. Покорить мыслящее существо, породившее тебя…

Вершину нельзя покорить

Слушая слова Селиверстова, я на мгновение задумался о том, что сам в своей жизни «покорил» много вершин и даже, имея привычку брать с каждой вершины камень, собрал коллекцию «камней с покоренных вершин». Мне стало как-то стыдно за то, что всю жизнь я использовал словосочетание «покорить вершину», хотя существует нормальное русское выражение – «совершить восхождение на вершину». Я, конечно же, был глуп и неразумен, когда исступленно карабкался по горным кручам и считал, что вот-вот, еще немного, еще чуть-чуть, и вершина покорится мне. Я, обвешанный веревками, ликовал и громко кричал на вершине, будучи во власти эйфории. Мне казалось, что гора покорилась мне.

Камни с вершин, на которые мне удалось совершить восхождения

Постепенно, с возрастом, я несколько поумнел и стал смотреть на горные вершины с чувством непонятного вожделения, как бы упрашивая вершину допустить меня до ее главной верхней части. Я примитивно называл это горным опытом, осознавая, что при восхождениях почти все зависит от погоды, которая в горах имеет склонность быстро меняться, порой наказывая восходителя смертельным ураганом. Нередко в моей голове копошились мистические мысли, а когда, например, в самый неподходящий момент на скале начинали омерзительно ныть обмороженные ноги, я стал про себя приговаривать: «Боженька, помоги!» или «Гора! Пусти!».

И только сейчас, когда невесть откуда взявшаяся мысль о том, что «гора думает», и поэма Марины Цветаевой подтолкнули мое воображение, я понял, что гору нельзя покорить. Она непокорна и громадна. Гору надо просто любить, а восхождение на ее вершину воспринимать как счастье, дозволенное тебе, и как прекрасную возможность соприкоснуться с чистой мыслью горы, связанную напрямую с Вечным. Конечно же, можно радоваться и тому, что ты преодолел перенапряжение, холод и опасности, почувствовав себя настоящим мужчиной, но больше всего надо радоваться тому, что гора допустила тебя до своей вершины, чтобы ты ощутил мощный разум гор. А гора допускает только тогда, когда ты идешь к ней с чистой душой.

Эта мысль о том, что к горе надо идти с чистой душой, крепко засела в моем сознании. Я стал представлять священную гору Кайлас и стал анализировать самого себя в том плане, что смогу ли я подойти к ней с чистой душой. Я даже начал волноваться, понимая, что налет греховности в моей душе присутствует в приличном порядке. Смогу ли? Уйдет ли при виде священного Кайласа предельно материализованный европейский апломб?

Но тут я себя поймал на мысли о том, что если я уж начал думать об этом, то я смогу подойти к священной горе с чистой душой. Мне стало легче.

– Тогда, может быть, священная гора откроет свои секреты! Тогда, возможно, мы сможем увидеть то, что выпадает из поля зрения других людей! Что мы можем увидеть? Город Богов? Место входа в легендарную подземную Вару, где был заново клонирован человек? – думал я.

За столом у Ирины дома шло веселье. Уже пришли Равиль и Рафаэль Гаязович. Бессменный друг Ирины по имени Слава командовал прощальным застольем. Все смеялись, но… с каким-то оттенком грусти.

– А ты, Сергей Анатольевич, будешь восходить на гору Кайлас, если такая возможность представится? – с некоторым сарказмом спросил Юрий Иванович, смачно откусив бутерброд с красной икрой.

– Я? Лично?

– Да, ты.

Прощальный ужин у Ирины Казьминой

– Нет, не буду, – лицо Селиверстова стало серьезным. – По преданиям, которые я читал, на священную гору Кайлас восхождение запрещено или, вернее, считается святотатством. Говорят, что только сам великий святой Меларепа был на вершине Кайласа в незапамятные времена, когда боролся со злым магом. Во всей литературе, которую я читал, никто из паломников даже не имеет помыслов взойти на Кайлас.

– А европейцы или американцы не пытались восходить? – задал вопрос Слава.

– Вроде бы нет. Научных экспедиций туда не было, кроме того, что Рерих в суровых условиях мирового разброда хотел достигнуть Кайласа. Было там четыре альпиниста, хотевшие покорить Кайлас, но по неизвестным причинам они отказались от восхождения на священную гору и взошли на одну из близлежащих гор, после чего в течение года-полутора быстро постарели и умерли. Священная гора не позволила покорить себя и… наказала их только лишь за мысль об этом, – вдохновенно сказал Селиверстов.

В наступившем молчании раздался голос Ирины:

– Ребята, будьте осторожны, я надеюсь на вашу благоразумность. Запомните слова Цветаевой:

Э. М.: Хочу привести фразу Блаватской: «Камень – это кристаллизованное время». А мысль состоит из энергии Времени. Поэтому… гора думает.

– Главное, мужики, авантюризм свой надо харчком сплюнуть и об пол растереть, – дал напутствие Юрий Иванович.

– Кто-то мне говорил, точно не помню, – вновь заговорила Ирина, – что в каком-то районе Тибета есть необычная гора, которая называется «Зеркало Царя Смерти». У меня такое предчувствие, что это «Зеркало» там, куда вы идете. Имейте это в виду. Не зря, наверное, назвали так. Кто он – Царь Смерти? Почему эта гора называется зеркалом?

– Возможно, именно там находится легендарная «Долина Смерти»? – сделал предположение Равиль.

– Возможно, вполне возможно. Но давайте подумаем вот о чем – почему в горах Тибета есть место, связанное с понятием «смерть»? – начал размышлять Селиверстов. – Если подходить к понятию смерти с индуистской или буддистской точек зрения, то она отнюдь не страшна и является всего лишь переходом в иное (волновое) состояние жизни. Отсюда следует, что «Долина Смерти» есть место, кем-то сотворенное в горах для облегчения перехода в мир иной.

– Убивающее, что ли, место? – спросил Юрий Иванович. – Или для самоубийств?

– Да, убивающее, – нервно ответил Селиверстов, – но…