Эрнст Мулдашев - Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок

Кто-то мне говорил, что на Тибете есть гора, называемая «Зеркало Царя Смерти»

– Странно, – проговорила Ирина, – что смерть воспринимается людьми как трагедия или наказание, а от понятия «Долина Смерти» веет чем-то возвышенным и одухотворенным. К чему бы это?

– Смерть смерти рознь, – глубокомысленно произнес Селиверстов. – По поверьям, в которых описывается «Долина Смерти», человек, умерший там, возносится сразу в рай, а умерший в другом месте… м… м… не сразу в рай.

Смерть смерти рознь!

– А куда? – усмехнулся Юрий Иванович.

– Ну откуда я знаю! Откуда! – заохал Селиверстов.

– Что-то глубинное и очень сакральное таится в этой «Долине Смерти», – вздохнула Ирина.

– Был у меня знакомый, когда я работал на трассе, Лехой звали… – начал было Юрий Иванович.

– Позвольте мне развить мысль и постарайтесь не перебивать меня, – взмолился Селиверстов.

– Валяй, – утвердительно кивнул Юрий Иванович.

– По легенде, в «Долину Смерти» приходят йоги, чтобы умирать. Причем, они садятся, настраиваются и умирают безо всякого насильственного акта. И делают это только йоги, а не паломники. Паломникам, вроде бы, это не позволено. Мы в ходе предыдущих гималайских экспедиций поняли, что йоги большую часть времени медитируют, своим Духом пребывая на Том Свете, а телом оставаясь на Земле. Йоги как бы живут на Том Свете…

– Который слаще, чем секс, – не удержался и вставил Юрий Иванович.

Селиверстов строго посмотрел на него и продолжал:

– Общаясь там, на Том Свете, с духами умерших людей и другими иерархическими уровнями этой формы жизни, йог рано или поздно получает задание покинуть Землю. А оттуда, сверху, как говорится, виднее, в каком месте Земли лучше всего совершить «обряд» перехода в мир иной. Йог, живущий в горах и имеющий способности мысленно общаться с горами, знает, в каком месте гор находится это «смертельное место», откуда можно попасть именно в искомое и уже определенное место Того Света. Поэтому только йоги могут полноценно воспользоваться «Долиной Смерти». Если это сделает обычный паломник, то того эффекта не будет; будет как обычно, как при земной смерти.

Где она – «Долина Смерти»?

– Интересно, а каков все же механизм смерти физического тела в «Долине Смерти»? Ведь что-то же должно убить тело, – задался вопросом я.

– Я думаю, что «Зеркало Царя Смерти» убивает, – угрюмо проговорил Селиверстов.

Равиль тяжелым взглядом посмотрел на него и спросил:

– А сможем ли мы обнаружить в горах «Зеркало Царя Смерти» и не входить в эту «Долину Смерти»? У нас ведь нет точных сведений и вряд ли будут.

– А может быть, легенды о «Долине Смерти» и «Зеркале Царя Смерти» всего лишь вымысел, всего лишь фантазия отрешенных людей с воспаленным сознанием? – высказал сомнение Рафаэль Гаязович.

– Который год уже мы ходим в экспедиции по легендам, и каждый раз легенды находят научное подтверждение, – парировал Селиверстов.

– Несмотря на то, что я ученый материального толка, я вынужден ответить на вопрос Равиля так: у нас нет другого выхода, как идти к священной горе с чистой душой и слушать «шепот гор», надеясь лишь на свое подсознание, – сказал я. – Мне кажется, что «Долина Смерти» находится в районе Кайласа. А «Зеркало Царя Смерти», на мой взгляд, является составной частью Города Богов.

– Несладко… слушать «шепот гор», – хмыкнул Рафаэль Гаязович.

– Я много читал о так называемой «мести фараонов», – заговорил Слава. – Все грабители пирамид и египетских гробниц почему-то рано или поздно погибали. Над ними повисал рок, из которого они живыми не выбирались.

– Я тоже об этом много читал, – живо отозвался широко эрудированный Рафаэль Гаязович. – Я могу привести даже конкретные сведения. Например…

– Не надо конкретных сведений, а надо постараться ответить на вопрос – почему они погибли? – перебил Селиверстов. – Ведь мы идем к священной горе, которая, как мы считаем, является не горой, а самой величайшей пирамидой мира. Если мы говорим о том, что горы «думают», то нет никаких сомнений, что пирамиды тоже «думают», причем «думают» более конкретно и мощно, чем горы. Поэтому можно предположить, что пирамида запомнит деяние с низкопробным помыслом, запомнит мыслительные характеристики конкретно этого человека и по ним безошибочно найдет его в любом уголке земного шара, в какой-то момент времени направив в смертельное русло; будь то несчастный случай, будь то болезнь, будь то самоубийство. У пирамиды «горы времени», она может ждать долго, очень долго, надеясь на раскаяние человека, но, если раскаяние не наступает, пирамида своей мощной мыслью заставит его ступить на смертельную тропу. У этого грабителя что-то «замкнет в мозгах», он станет как робот, как механизм и пойдет, взирая невидящим взглядом, туда, куда бы он никогда не пошел, чтобы найти свою погибель. Умирая, он ощутит в душе такую боль и такое отчаяние, что ему станет просто невыносимо. Но он даже не сможет, скорбно раскрыв рот, закричать «А… – а… – а…», потому что в новой волновой форме жизни, куда он неожиданно провалится, отсутствуют понятия «рот» и «голос», подменяясь на более мощное и более чувственное понятие – душевная боль. А потом этот человек полетит: по какой-то ярко освещенной трубе его понесет неведомо куда, будут мелькать образы, будут проноситься видения и… вдруг он увидит то, что грандиозно и угрюмо приблизится к нему и какой-то испепеляющей энергией начнет мучить его, разрывая в клочки измученную и уставшую душу. Корчась от ужаса и боли, человек поймет, что он внутри пирамиды и что она, вращая его и стукая об углы, превращает его в душевное месиво. «Пирамида-а… а… прости… и… и…» – закричал бы он, но… Не зря древние создавали пирамиды как мыслящие существа.

Месть фараонов

– Все ясно, к пирамиде надо подходить с чистой душой, – сказал Рафаэль Гаязович. – Об этом надо бы написать в инструкции для туристов, чтобы каждый знал.

Отдышавшись и опрокинув рюмку водки, Селиверстов выдохнул:

– Как же глупы люди!

– Ты, Сергей Анатольевич, среди интеллигенции всю жизнь работаешь, с умными людьми общаешься, и то людей глупыми называешь. Поработал бы ты, например, на водокачке, – там-то уж полный атас, – высказался Юрий Иванович.