Янка Мавр - Повесть будущих дней

— А если каждый захочет быть инженером или профессором?

— Ну нет, братец! Таких желающих не очень уж много. Работа инженера или профессора более тяжелая и ответственная, чем наша. А какую лучшею жизнь он может себе придумать? Или больше, чем нас съест масла, мяса и других вещей? Или в лучшем доме будет жить? На ту работу идут только те, кто проявил лучшие способности и желание. А если таких наберется больше, чем надо, то выберут самых способных к этой работе. Прочие ничего не теряют, так как живут так же, как и инженеры, и могут себе заниматься наукой, сколько хочется. Вот у нас есть один скотник, коров кормит. Он ученый не менее профессора, но свою должность не бросает. Отработает свои пять часов и сидит в лаборатории над различными своими химическими исследованиями. Изучает, что и как добавить в корм для скота, чтобы больше было пользы, постоянно возится с этим делом. Напечатал много научных статей, которые принесли большую пользу другим хозяйствам. У нас нет такого разделения труда на худшую и лучшую, как вы там привыкли думать. Худшей работой у нас считается та, которую человек хуже выполняет, а самая лучшая та, которую человек лучше выполнит. Когда я досконально буду удирать свой курятник, я буду пользоваться большим уважением, чем инженер, который свое дело сделает кое-как. Вот поживешь и увидишь, что ничего удивительного здесь нет. Куда более удивительно то, что за границей делается. Вот это действительно чудо!

Юзик долго ворочался в постели с боку на бок. В голове было столько необычайных впечатлений, столько мыслей, что и сон шел. А когда он как-то случайно вспомнил, что приехал только сегодня, да еще после полудня, то даже вскочил и сел на кровати. Не может быть! Неужели это правда? Он же ж тут много дней, даже недель, месяцев!

Не зря говорят, что жизнь человека измеряется не количество лет, а количеством впечатлений, которые он пережил.

Утром открыл Юзик глаза, глянул: большая белая комната, широчайшее окно, море света, щебетание птиц почти над самым ухом, кровать у другой стены. Где ж это он?

В этот момент открылась дверь, и вошел дед бодрый, веселый.

— А ты уже проснулся? — сказал он. — А я уже свою утреннюю работу сделал. Вставай, пойдем умываться, а потом завтракать.

Дед повел Юзика вниз, в комнату, где были умывальники, ванны, краны.

— Раздевайся, становись под душ! — скомандовал дед.

Юзик стал под какое-то решето, дед покрутил краны, и парень запрыгал под довольно холодным дождем.

— Ничего, ничего! — подбадривал дед. — Это очень здорово. Я каждый день так делаю, зато чувствую, что проживу еще не менее сорока лет.

— А я чувствую, что проживу сто лет! — пошутил Юзик, когда вытерся и оделся.

— Не сразу, — ответил дед. — На сто лет одного этого не хватит. Нужно еще немного физкультурой заняться. Почти все наше население занимается вот в той соседней комнате, по группам соответственно возрасту. Даже тетя Агата не отстаёт.

— Неужели и тетя?! — воскликнул Юзик.

— А почему нет? Конечно, она не прыгает и не выкручивается так, как ваш брат. Для каждого есть — соответственные упражнения, которые укрепляют и берегут тело. Даже я некоторое время занимался, да, к сожалению, оставил и теперь только каждый день вот так купаюсь. Вот присоединишься сам и увидишь.

Зашли в ту самую столовую, но людей там было значительно меньше, чем вчера.

— Завтрак подают от семи до десяти часов, — говорил дед. — Каждый ест, когда ему выгодно. Вот тебе кофе, бери хлеб, масло, яйца, что хочешь, только попроворнее.

На этот раз Юзик был уже куда увереннее.

— А я попрошу жареного мяса, — говорил далее дед. — Тебе не предлагаю, потому что не стоит детям есть много мяса.

— Да я и не хочу, — сказал Юзик, толкая булку с маслом и с голландским сыром.

Когда немного поел, то спросил!

— Откуда это все берется? Кто дает? Кто платит?

— А зачем же наше хозяйство, зачем же мы работаем? А платить самим себе не нужно.

— А если кто будет есть — больше, будет есть только булки с маслом?

— Ну и пусть ест себе на здоровье! — засмеялся дед. — Больше, чем нужно человеку, никто не съест.

— А как одежда и другие вещи? — выспрашивал Юзик.

— Также, как у вас там в семье. Что человеку нужно, то ему и приобретают.

— Как же всего этого хватает? — удивлялся парень.

— Вот в этом и все дело! — подхватил дед. — Если бы ваш пан Загорский все свои доходы с имения распределил между всеми своими работниками, так и у вас хватило бы на всех. А у нас, кроме того, и вся промышленность, вся работа поставлена лучше. У нас оборудование лучшее, работа более научная, мы работаем уже лучше, быстрей, — потому и прибыли у нас еще больше, чем у ваших панов, поэтому на всех еще больше приходится.

— А если кому нужны деньги на свои собственные дела?

— Э, да ты, брат, как я вижу хозяин! До всего доходишь! — сказал дед и похлопал внука по плечу. — Ну так вот. Таких потребностей уже немного. Все основное содержание каждый из нас имеет. Придет время, когда деньги и вовсе отменят. Но пока что они нужны для расчётов. Еще не все хозяйства одинаково работают, одинаково производят. Кто лучше хозяйствует, тот больше имеет. Каждое хозяйство меняет, продает свои продукты, чтобы купить себе другие нужные вещи. Для этих расчетов и нужны были деньги. Нужны они и для общих подсчетов и расчетов по всему государству, нужны в торговле с зарубежными странами. И, наконец, нужен каждому из нас на личные дела. Один любит, например, шоколада, другой хочет приобрести себе собственный фотоаппарат, велосипед, третий любит путешествовать и т. д. Удовлетворить каждого всем, что придет ему в голову, конечно, пока еще невозможно. Эти дополнительные нужды каждый устраивает на свои собственные средства, ради чего мы получаем еще и пенсию.

— А пенсия тоже одинакова, как и все прочее?

— А вот здесь уже есть разница. Пенсия, кроме того, служит для регулирования, распределения профессий. Если, скажем, набирается много желающих быть инженерами, а мало желающих быть учителями, то учителям увеличивается пенсия — и люди направляются на эту работу. Если очень много народа хочет быть и учителями, и инженерами, а не хотят пахать землю, то увеличивается пенсия за эту работу, больше чем инженерам и учителям. Да и вообще пенсия служит для того, чтобы придать охоты в каждой работе.

Только теперь Юзик в первый раз почувствовал, что немного начинает понимать этот удивительный мир, в котором он чувствовал себя, словно в лесу. Но понимание было еще очень смутное. Что там ни говори, а на протяжении всей своей хоть и небольшого жизни он ежедневно находился под влиянием совершенно иных условий, впечатлений, воздействий. И вот в течение нескольких дней все это летит вверх тормашками. То, что для здешних людей было мелочью, обычным явлением, для Юзика было чрезвычайным, сложным вопросом.