Янка Мавр - Повесть будущих дней

Особенно интересно было Юзику чувствовать, что и он имеет какое-то отношение к этому делу, знает, что-то такое, чего другие не знают, и что он никому об этом не говорит.

Встречаясь с Антэком, Юзик всячески проявлял к нему благосклонность. Со своей стороны, и Антэк полюбил мальчика и осторожно, понемногу бросал ему в голову те или иные светлые мысли. Но такие моменты были редкие и короткие, потому что нужно было остерегаться Юзикова отца, да и вообще Антэк не мог рисковать и высказываться больше чем можно было перед мальчиком.

Постепенно у Юзика начал меняться взгляд на различные жизненные явления, на которые он до сих пор или совсем не обращал внимания, или считал, что так оно и должно быть. Сейчас Юзик уже не воевал с сельчанами, чтобы захватить корову, а если это делали без него, то он возмущался и злился. Чаще задумывался о том, почему все вокруг работают на пана, а тот живет себе и ничего не делает. Заметил, что те, кто меньше работают — более богатые, и очень стоят за пана. Одним словом, понемногу начал разбираться в жизни.

Но это были только первые шаги. В чем тут дело, как это делается и как должно быть иначе — Юзик еще не знал.

Работа над радио-аппаратом шла своим чередом. Купили на свои два злотых немного проволоки, винтики и другие мелкие части, кое — как сделали шпулю, но скоро увидели, что для окончания аппарата им нужна еще как минимум десять злотых, особенно, чтобы приобрести наушники.

Даже эти два злотых для наших ребят были большим капиталом, собрать который было очень трудно. Откуда же теперь достать аж десять злотых?

Обратиться к родителям? Но ведь и те два злотых едва наскребли от тех же родителей, а за десятью злотыми и соваться нечего. Тем более, что родителям они не говорили о своем деле.

Максимка и Юзик были уверены, что их родители запретят им этим заниматься. Мотэлевому отцу, возможно, и можно было бы сказать, но уверенности, что он согласится, тоже не было.

— Лучше будет как-нибудь обойтись самим, — решили ребята.

Хорошо было бы где-нибудь заработать, но где и как? Даже взрослые не могут найти себе работы, так куда тут соваться детям.

— В поселке сейчас строят новый костел, — сказал Максимка, — с нашей деревни некоторые работают там— кирпич вверх таскают. Один злотый за сто штук получают.

— Мы бы живо подняли тысячу штук! — воскликнул Юзик. — Пойдем.

— Так там тебя и ждут! — засмеялся Мотэль.

— Тогда мы предложим им за десять злотых отволочь две тысячи, вместо одной, — сказал Юзик.

— Тогда тебе надают подзатыльников те мужики, что работают! — заметил Максимка.

— Это за что?

— Чтобы цену не сбивал.

— Вот оно как! — промолвил Юзик. — Ни так, ни сяк.

— Тогда вот что сделаем, — предложил Максимка. — Я переговорю с дядей Атрахимом, который там работает, чтобы он взял нас к себе в помощники. Он подрядится на большее количество кирпича, и, мы будем ему помогать, вроде как друзья семьи.

— А подойдет к семье «Мотэль Атрахимов»? — засмеялся Юзик.

— А я просто для развлечения буду помогать своим товарищам, — сказал Мотэль. — Кто запретит?

— Так и решили сделать.

На второй день Максимка сообщил, что дядя Атрахим согласен, но с условием, что они перенесут за десять злотых не тысячу, а полторы тысячи кирпичей.

— Даже и здесь эксплуатация! — заметил Мотэль.

— Я же ему говорил, — оправдывался Максимка. — Но он говорит, зачем тогда ему брать на себя лишние хлопоты?

— Черт с ним! Перетащим! — махнув Рукой Юзик. — Только вот как сделать, чтобы родители не знали. Начнут расспрашивать, почему да как, да еще и не пустят.

— А меня если пустят, сказал Максимка, — Так скажут, чтобы деньги отдал в дом.

Постановили выбрать день и тихо уйти. А потом отвечать, кому что придет в голову.

Но как встать так рано? Ведь надо еще собраться вместе, пройти шесть километров и начать работу до зори.

— Я вас разбужу, — предложил Максимка.

— Каким образом? — сказал Юзик. — Ты скорее разбудишь наших родителей, чем нас. Разве совсем не спать эту ночь?

— Лучше тогда положить в постель колючих репейников, — придумал Мотэль. — С ними не разоспишься.

— И то правда! — подхватил Юзик.

Нельзя сказать, чтобы хорошо спалось на репейниках, но свою задачу они выполнили хорошо. Наверное, было часа два ночи, когда Юзик выскользнул из дома. Через некоторое время присоединился Мотэль, а там пришел и Максимка.

От имения до поселка была проложена отличная дорога. Она шла и дальше, за поселок, где через двенадцать километров была железнодорожная станция. По этой дороге обычно было достаточно сильное движение автомобилей, барских, почтовых, пассажирских.

Но в такую рань автомобилей было совсем мало. За все время мимо парней проехала только два автомобиля, зато достаточно было крестьянских подвод. Допотопные кустарные повозки скрипели, гремели также, как и полсотни лет назад. Только лошади были похуже, потому что не каждый крестьянин мог их прокормить. А найти заработок с лошадью было почти невозможно. Фабрики, поместья, даже небольшие фольварки пользовались тракторами, грузовыми автомобилями. Различные перевозки брали на себя подрядчики, которые держали для этого дела десятки грузовых автомобилей. Крестьяне и соваться не могли в это дело со своими лошадьми.

Три парня успели пройти уже пару километров, когда сзади блеснули первые лучи солнца. Туман начал подниматься вверх и открыл окрестности. Вот с правой стороны показался крахмальный завод; рядом с ним в саду красивый, как игрушка, дом. От главной дороги пошла туда узкая дорога с аллеей.

А с левой стороны гиблая деревня. Маленькие домики словно вросли в землю. Большинство их было с соломенной крышей. Узенькая тропинка с глубокими колеями соединяла деревню с дорогой. Вот едет по этой тропинке воз, шатается из стороны в сторону так, что, кажется, вот-вот хозяин вылетит из повозки. Едва он выехал на дорогу, как сбоку налетел автомобиль. Шофер успел остановить его за каких-нибудь метра два от лошади.

— Холера! Пся крэв! Болваны! — посыпалось с автомобиля. — Ты куда смотришь?

В автомобили сидели двое военных, две барышни и какой-то важный господин с дамой.

— Паночки! Я же не видел! — засуетился крестьянин, автоматически сняв шапку и спрыгнув с телеги.

— Глаз не имеешь, что ли? Сейчас мы научим тебя смотреть!

— Пока я поднимался на дорогу, вы были очень далеко, — оправдывался крестьянин, взяв лошадь под уздечку и повернул в сторону.

— А где твой номер? [2] Чтобы легче было следить за крестьянами Западной Беларуси, польская власть приказала каждому крестьянину иметь на повозке свой номер. , — грозна спросил пан.