Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Во многих расстановках обнаруживалось, что то, как мы относимся к профессиональным темам, часто бывает связано с нашими отношениями с отцом. (Как выяснилось позже, слова: «У меня было такое ощущение, что меня лишили основы для жизни», указывали на то, что основы для жизни был лишен член семьи, с которым пациент был связан и переплетен). Поэтому первым делом я спрашиваю пациента, как он чувствует себя с отцом, произошло ли в их отношениях что-то особенное.

Пациент кривится и угрюмо отвечает: «Когда мне было 17 лет, отец бросил мою мать!»

Я продолжаю: «И ты на него за это злишься?»

ПАЦИЕНТ: «Да, потому что мне пришлось занять его место!» Чтобы не фокусироваться на злости пациента, я решаю перейти на деловой уровень: «В расстановках пациентов с гипертонией часто обнаруживается, что за ней стоит любовь, которую человек сдерживает или вынужден сдерживать!»

Эти слова трогают пациента, и он взволнованно отвечает: «Я всегда очень любил моего отца, но у меня всегда было ощущение, что я не должен его любить, потому что он причинил столько зла маме».

В этом месте я прошу пациента поставить трех заместителей: для его отца, матери и него самого. Пациент ставит своего заместителя рядом с матерью. Заместителя отца он ставит несколько в стороне от них обоих. Когда я приглашаю заместителей поддаться их импульсам, заместитель отца сразу обреченно отворачивается от жены и сына. Такое впечатление, что с женой у него нет ни единого шанса. Заместительница матери говорит, что для нее все это слишком и в первую очередь сын стоит к ней слишком близко. Она делает большой шаг назад и на таком расстоянии испытывает заметное облегчение. Однако заместитель пациента тут же следует за ней. Когда сын снова оказывается рядом, заместительница матери опять начинает тяжело дышать и снова устанавливает дистанцию, отступая на несколько шагов назад. Когда заместитель сына вновь хочет пойти за ней, заместительница матери очень серьезно на него смотрит и таким образом дает понять, что не хочет этого.

Дальнейший семейный анамнез показывает, что мать потеряла своего отца, когда ей было пять лет. При наличии этой запечатленной глубоко в душе утраты матери трудно допускать привязанность и близость. Возможно, сыну приходится также замещать ей отца, и поэтому она избегает контакта. Как бы то ни было, я обращаюсь к пациенту с вопросом: «Кто по твоему представлению всегда отвечал за проблемы в отношениях между твоими родителями?» Он тут же отвечает: «Мой отец». Я даю ему время подумать и спрашиваю: «А что показывает расстановка?»

ПАЦИЕНТ: «Что это моя мать!»

Я прошу пациента: «Посмотри на своего отца и скажи: «Дорогой папа, мне жаль, я был несвободен». Повторяя эту фразу, он плачет. Заместитель отца моментально поворачивается к пациенту, подходит к нему и обнимает его. Тот плачет в его руках, прижимая ладонь к сердцу. Он постоянно повторяет: «Это так больно!» Заместитель отца крепко его обнимает и успокаивает словами: «Все хорошо, все будет хорошо!» Видя сына в объятьях отца, заместительница матери испытывает облегчение. Она доброжелательно смотрит на них обоих. Во время заключительного круга пациент говорит: «Как бы ни болело мое сердце в объятьях у отца, но что-то при этом разрешилось. С тех пор я чувствую незнакомую мне прежде легкость».

Если у матери есть проблемы в отношениях с ее отцом, если в ее душе нет согласия с ним, его или своей судьбой, то ее дети часто отказываются от своего отца. Они чувствуют боль матери и не хотят, чтобы их хорошие отношения или близость с их собственным отцом заставляли ее страдать.

С точки зрения расстановочной работы к депрессивности склонны люди, которые не могут или не имеют права принять в свое сердце одного или обоих родителей, поэтому их основным чувством часто бывает ощущение брошенности и внутренней пустоты. И даже если депрессивное поведение (при наличии или отсутствии явного внешнего повода) обычно появляется только в более поздней фазе жизни, его источником часто является раннедетское нарушение привязанности (Ruppert, 2003).

Арест и пытки отца: «Десять подаренных лет!»

(пациентка с идиопатической тромбоцитемией)

Женщина, принимающая участие в обучающей группе в Италии, уже несколько лет страдает идиопатической тромбоцитемией, хроническим прогрессирующим заболеванием крови с повышенным образованием тромбоцитов и, соответственно, риском закупорки сосудов и возникновения тромбозов. Большое количество тромбоцитов сочетается с сильно пониженным в процентном отношении числом красных кровяных телец, следствием чего становится хроническая усталость. Лечение, предлагаемое традиционной медициной, предусматривает постоянный прием химиотерапии.

От первого брака у пациентки есть взрослый сын, сейчас она живет с новым партнером. На мой вопрос о важных событиях в ее родительской семье она рассказывает: «Мой отец был арестован СС, когда моя мать была беременна мной. Когда она хотела навестить его в тюрьме, ей сказали, что она может уходить, что его уже казнили. Через три месяца, 03.04.1944, после жестоких пыток его отпустили. 04.04.1944 родилась я, и родители назвали меня Грация 17 17 17 Grazia (итал.) - благодарность, благословение, помилование. », (пауза)

ТЕРАПЕВТ: «Твой отец еще жив?»

ПАЦИЕНТКА: «Нет, из-за плохого обращения в тюрьме у него начались серьезные проблемы с легкими и, когда мне было десять лет, он умер. Так что я только наполовину Грация!» Эта фраза долго звучит у меня в душе. Чувствуется боль и тоска пациентки по отцу, и, отвечая на ее слова, я говорю: «Десять подаренных лет!» Пациентка быстро отвечает: «Я знаю.,.» Я останавливаю ее движением руки и медленно повторяю: «Десять подаренных лет!» Тут пациентка начинает плакать. Чтобы обосновать мою прерывающую интервенцию, я обращаюсь к группе со словами: «Тому, кто говорит, не нужно чувствовать».

Проходит несколько минут тишины. Пациентка закрывает глаза и таким образом все больше и больше входит в контакт со своей глубокой болью. При этом она начинает глубоко вдыхать и выдыхать. Когда ее дыхание становится быстрее и громче, я прошу ее открыть глаза и приглашаю одного члена группы встать перед пациенткой в качестве заместителя ее отца. Когда пациентка видит стоящего перед ней мужчину, она вскрикивает и обнимает его. Через какое-то время она немного успокаивается, и я прошу ее посмотреть в глаза заместителю отца. А его я прошу сказать дочери: «В тебе я еще жив!» И через какое-то время: «Я смотрю на тебя!» Тут лицо пациентки просветляется, и вместо слез боли у нее текут слезы радости. Она берет ладони отца, целует их и прижимает к своему лицу. Через некоторое время она его отпускает, в знак благодарности скрещивает руки на груди, делает легкий поклон и говорит: «Спасибо за все». Я велю ей повторить: «Дорогой папа, спасибо, это было много и этого хватило».