Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Когда судьба жениха получает признание, у его заместителя возникает потребность освободить место для новой семьи, и теперь он медленно, с доброжелательным взглядом уходит из расстановки и садится на свое место.

Во многих расстановках по поводу рака кожи я видел, что этот рак олицетворяет что-то, что относится к системе, с чем существует очень тесная связь в любви, но что не может или не имеет права получить любовь и признание. Мне вспоминается, к примеру, расстановка одного мужчины, больного раком кожи, где обнаружилось, что заместитель меланомы олицетворял его сводного брата, которого их общий отец не признавал своим сыном, а мать которого приписывала отцовство другому человеку.

Жених матери в трудовом лагере:

«Я живу, потому что ты умер»

(пациент с прогрессивным хроническим полиартритом)

Мужчина возрастом около 45 лет, садовник по профессии, страдает хроническим, прогрессирующим воспалительным заболеванием суставов. В основном болезнь затронула его руки, которые из-за тяжелых воспалительных процессов сильно распухли и деформировались. Работа в саду причиняет ему сильные боли, особенно если на улице сыро и холодно, но он говорит, что любит свою профессию, а главное, ему нравится работать на воздухе, и он не представляет себе, что мог бы заниматься чем-то другим. Сначала мы расставляем родительскую семью пациента, а на втором этапе добавляем заместителя для его болезни.

В ходе расстановки становится понятно, что заместитель болезни олицетворяет бывшего жениха матери, который, будучи военнопленным, через несколько лет после войны умер в трудовом лагере в Сибири. Мать пациента ждала его много лет, пока не получила известие о его смерти.

Я до сих пор помню очень трогательную встречу пациента с заместителем жениха матери. Когда пациент отпускает своего заместителя и сам входит в расстановку, он соглашается с моим предложением склониться перед женихом матери и совершает поклон со словами: «Я живу, потому что ты умер. И я уважаю это!» Эти слова до слез трогают заместителя жениха матери, и он с любовью смотрит на пациента. Тот стоит перед ним и пытается, как обычно, спрятать свои деформированные руки от посторонних взглядов. Но я осторожно беру его ладони и показываю их заместителю жениха. Тот с любовью и очень бережно берет руки пациента в свои и при этом понимающе и сочувственно смотрит ему в глаза. Такое впечатление, что ему знакома эта боль. Этот жест в свою очередь до слез трогает пациента, и они долго смотрят друг другу в глаза, периодически с пониманием кивая друг другу.

В перерыве после расстановки пациент подходит ко мне. Он все еще очень взволнован и со слезами на глазах говорит: «В тот момент, когда заместитель жениха держал мои руки, я впервые более чем за 20 лет не чувствовал боли. Я уже даже и не помнил, как это».

Между жизнью и смертью:

«Пожалуйста, благослови меня, чтобы я жил»

(пациент с диабетом второго типа и «сексоманией»)

В терапевтической работе с больными диабетом важно помнить о том, что многие из них не смогли бы жить без инсулина. В расстановках с этими больными часто обнаруживается обычно не осознаваемая ими тяга к смерти. Поэтому многие люди, страдающие этим заболеванием, не могут принять предоставленную медициной возможность жить и разрушают свое здоровье тем, что безудержно едят, курят и пьют или невнимательно следят за дозировкой инсулина.

Поэтому в работе с больными диабетом имеет смысл заранее выяснять их внутреннюю позицию по отношению к жизни и смерти.

В рамках обучающей группы для терапевтов в Северной Америке меня просит поработать с ним больной диабетом, очень полный мужчина возрастом около 50 лет.

Диалоги в расстановке воспроизводятся в основном дословно.

ТЕРАПЕВТ: «Что стало бы для тебя хорошим результатом работы?»

ПАЦИЕНТ: «Для меня хорошим результатом было бы, если бы я смог еще сколько-то пожить и если бы я выработал больший самоконтроль, чтобы я мог лучше следить за собой. Я ем, как пылесос. Мой врач давит на меня, он говорит, что не готов продолжать меня лечить, если я не изменю мое пищевое поведение».

ТЕРАПЕВТ: «Звучит так, будто ты чуть ли не больше делаешь для того, чтобы умереть, чем для того, чтобы жить!»

ПАЦИЕНТ: «В чем-то это так, а в чем-то нет».

ТЕРАПЕВТ: «Как давно у тебя диабет?»

ПАЦИЕНТ: «Пять лет».

ТЕРАПЕВТ: «Как выглядит твоя жизненная ситуация?»

ПАЦИЕНТ: «Я женат уже 35 лет. У нас есть ребенок и внук. Внук - самая большая моя радость. Мой брак под угрозой распада. Последние 24 года я страдаю сексоманией, и моя жена недавно сказала, что если я не признаю, что мне нужна помощь, то она уйдет. Когда я пошел на терапию, она поначалу успокоилась. Но я не знаю, насколько терапия поможет и удастся ли спасти наш брак».

ТЕРАПЕВТ: «Что произошло в твоей родительской семье?»

ПАЦИЕНТ: «В моей семье все музыканты. Мы все очень любим искусство. Моя мать была скрипачкой, отец - композитором и пианистом. Я — третий из шестерых детей. До знакомства с отцом моя мать уже была замужем. Это было во время войны. От этого брака тоже есть ребенок. Ее первый муж воевал в Европе и вернулся другим человеком. Мать рассталась с ним и превратила свой дом в Беркли в пансион. Мой отец был одним из первых постояльцев. Он приехал в Беркли, чтобы учиться музыке».

ТЕРАПЕВТ: «Я кое-что выяснил про людей искусства: брак с ними невозможен».

ПАЦИЕНТ (улыбается): «Моя жена этого не знает... (размышляет) Я не уверен, может быть, и знает».

ТЕРАПЕВТ: «Может быть, она уже это поняла».

Поскольку этот диалог не помогает нам продвинуться дальше, а сказанное ранее дало уже достаточно информации, я прошу пациента: «Выбери заместителей для твоей матери, твоего отца и тебя самого и поставь их по отношению друг к другу».

Так как расстановка проходит в рамках обучающей группы, я делюсь с участниками моей гипотезой: «Вопрос, который меня интересует, такой: кто тот мертвый или те мертвые, с которым или которыми идентифицирован пациент?»

Пациент ставит своего заместителя в правый угол, очень близко к стоящей слева от него матери. Слева от матери на некотором расстоянии стоит заместитель отца. Взгляд заместительницы матери направлен на отца. Заместитель сына отвернулся от родителей.

О = отец М = мать П = пациент

Место, на котором видит себя в семье пациент, заставляет меня задать ему вопрос: «Ты мамин любимчик?»

Он, не задумываясь, отвечает: «Ну да! Но это не значит, что я не люблю моего отца...» Это подтверждает мое предположение, что он замещает для матери ее первого мужа.