Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Для этого я прошу заместительницу пациентки сказать ее первому мужу: «Это мое! И теперь я позабочусь об этом!»

Когда она произносит эти слова, заместитель шизофрении расслабляется. Заместитель сына идет к своему отцу, а заместительница симптома говорит: «Теперь я могла бы снова тут лечь, или, еще лучше, я отойду!»

Когда заместитель первого мужа отворачивается, я спрашиваю его, что в нем происходит. Он отвечает: «Я больше не хочу туда смотреть, я чувствую, что меня обвиняют в чем-то, к чему я не имею никакого отношения!»

Я говорю группе: «Уже в начале расстановки было видно, что за шизофренией стоит не только семейная динамика со стороны отца. Заместитель отца мог без проблем смотреть на больного сына. Это мать не могла на него смотреть! В этом проявилось то, что она или ее семья не может на что-то смотреть или что-то принять».

Я спрашиваю пациентку: «Как давно ты думаешь, что это идет из семьи мужа?»

ПАЦИЕНТКА: «Уже год, с тех пор как сделала расстановку для сына!»

ТЕРАПЕВТ: «А как давно у тебя проблемы с речью?»

ПАЦИЕНТКА (задумчиво): «Примерно с того же времени ... Так это по моей линии?»

ТЕРАПЕВТ: «Похоже, что тут есть какая-то взаимосвязь!»

ПАЦИЕНТКА: «У всех членов моей семьи есть проблемы с виной!»

Я не отвечаю на приглашение заняться этой семейной темой и вместо этого предлагаю пациентке взять ответственность на себя.

ТЕРАПЕВТ: «Скажи своему мужу: "Это мое, и теперь я позабочусь об этом!"».

Когда она произносит эти слова, заместитель первого мужа поворачивается к сыну и обнимает его. Заместительница пациентки встает на колени рядом с заместителем шизофрении, плачет и кладет голову ему на колени, а тот обнимает ее за плечи. На какое-то время они застывают в таком положении, потом заместительница пациентки от него отрывается. Теперь они оба кажутся умиротворенными. Заместительница пациентки поворачивается сначала к первому мужу, потом ко мне и говорит: «Я хочу сказать моему мужу, что мне жаль, что я его обвиняла!»

Я соглашаюсь, но приглашаю в расстановку саму пациентку. Она подходит сначала к заместителю шизофрении, смотрит ему в глаза и обнимает его. Когда она успокаивается, она смотрит на своих мужа и сына и говорит: «Я рада видеть тебя в объятьях у отца!»

Эти слова матери вызывают у заместителя сына счастливую улыбку. Сейчас он впервые выглядит беззаботным ребенком.

Через несколько лет я встречаюсь с этой пациенткой на конгрессе. Я прошу ее в нескольких словах описать, как развивались для нее события после расстановки.

Я помню, что сказала тебе, что подоплека шизофрении моего сына находится в семье его отца. Меня до глубины души шокировали слова о том, что и в моей семье могут быть события, имеющие отношение к его болезни. Я не была готова к возможности такой взаимосвязи и хочу сказать, что я испытывала сильное сопротивление против такого предположения.

Однако в ходе расстановки мне пришлось признать, что, как только я перестала исключать такую возможность, и прежде всего, когда я последовала за предложенными шагами к решению, заместителю моего сына стало значительно лучше.

После этой работы мне постепенно удалось прийти к признанию того, что моя семья может иметь влияние на болезнь моего сына, и взять на себя мою часть ответственности за это. Я еще раз занялась поисками в моей семье и получила новую информацию о семье моей матери. Ее мать умерла, когда ей было 12 лет. Со смертью бабушки мою мать разлучили с ее братьями и сестрами, и что, может быть, самое главное, я узнала о возможной вине моего деда в связи с причастностью к убийству.

Расстановка побудила меня поощрить сына к более тесному общению с его отцом и всячески его в этом поддерживать. Теперь они регулярно встречаются, чему оба очень рады. Похоже, сыну это очень на пользу, поскольку в плане болезни он чувствует себя сейчас намного лучше.

Примечательно, что в своем рассказе пациентка ни словом не упоминает свою симптоматику, из-за которой она изначально пришла в расстановочную группу для больных.

На обучающих курсах по медицинской радиэстезии меня столь же поражало в основном правильное восприятие участников, сколь и в основном неправильная интерпретация ими воспринятого.

Впечатляющие, как правило, процессы восприятия у заместителей в расстановках могут склонять и терапевта, и пациента к опасным интерпретациям. На мой взгляд, от терапевта здесь требуется большая осторожность и сдержанность, а также внимание к тому, как пациент интерпретирует происходящее в расстановке и как он воспринимает интервенции и высказывания терапевта.

Я понимаю, что примеры подбирались здесь особым образом. Во многом выбор зависел от того, были ли у меня отзывы пациентов. О других заболеваниях тоже можно было бы многое сказать с точки зрения расстановочной работы.

Чтобы выдвинуть на передний план индивидуальность процессов работы, я сознательно отказался от сопоставления часто наблюдаемых семейных динамик и тех или иных картин болезни. Задача книги - обратить внимание на возможности применения и, прежде всего, на потенциал метода системных расстановок в работе с больными. Однако раскрыться он может только в индивидуальном подходе к каждому пациенту. Даже если в случае многих болезней и симптомов часто обнаруживаются однотипные или похожие семейные динамики, разрешающие шаги для каждого пациента могут быть только свои. Искусство терапевта заключается в том, чтобы, с одной стороны, помочь пациенту осознать внутренние образы, позиции и убеждения, которые приводят его к болезни или заставляют держаться за существующие болезни и симптомы, а с другой - в ходе терапевтического процесса дать ему возможность соприкоснуться с фактами, которые позволят ему изменить свою позицию и тогда, возможно, почувствовать облегчение или даже выздороветь. Как и в гомеопатии при подборе соответствующего лекарства (принцип подобия), здесь тоже действует правило: кто не попал, тот промахнулся.

При этом решение означает для меня стать свободным для первого шага. Изменение предполагает подвижность. То же самое относится и к терапевту. Ему не следует превращать накопленный опыт в теорию, иначе из него уйдет то, что помогает. Ведь опыт приносит помощь через существо терапевта, а не через его знания.

То, что повторяется во многих расстановочных работах, это слияние и взаимодополнение основных моделей решения. Как показывают примеры, многие болезни связаны с судьбой исключенных членов семьи. Страдания и боль, причиняемые болезнью, требуют признать и восстановить принадлежность этих людей или исключенных травматических событий.