Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Тут у меня зарождается предположение, что из-за своей тоски по близости к отцу пациентка может что-то за него нести, поскольку тот в силу некой связанности доступен для нее лишь ограниченно, что проявляется в том, что младшей сестре приходится кого-то для него замещать, возможно, его брата. Чтобы проверить эту гипотезу, я слежу за движениями заместителей в отношении трансплантации.

Я прошу пациентку поставить заместительницу для умершей дочери ее сестры. Когда ее ставят в центр расстановки, у нее отказывают ноги и она опускается на пол. Все расставленные персонажи воспринимают ее появление как шок. и вся система выглядит замороженной. Когда я кладу рядом с заместительницей умершей племянницы пациентки заместителя для ребенка-донора. вся семья, за исключением заместительницы пациентки, отворачивается. Та очень взволнована. она встает на колени рядом с обоими мертвыми детьми и берет их за руки.

На вопрос, как чувствует себя заместитель ребенка-донора. тот отвечает: «Мне хорошо, я не чувствую себя частью большой системы, все мое внимание направлено на ребенка рядом со мной. Мне здесь хорошо».

Заместительница пациентки говорит: «Я не могу оторвать взгляд от ребенка-донора. На самом деле я хочу пойти к моей матери, но не могу».

В этот момент слова просит заместитель отца: «Я больше не могу нести эту ношу, у меня такая тяжесть на плечах. Все это - трагедия, и во мне все время звучит фраза: "Что вы наделали!"»

На что пациентка говорит: «Чтобы оплатить трансплантацию, мы организовали кампанию но сбору средств. Мой отец очень этого стыдился, поэтому я взяла всю организацию на себя. Мы собирали деньги у меня дома».

В связи с комплексностью возможных подоплек я решаю сосредоточиться на отношениях пациентки с ее отцом. Тоска по отцу вкупе с готовностью нести тяжелое за него очевидны. Я беру заместительницу пациентки за руку, отвожу ее на несколько шагов от происходящего в расстановке и говорю ей: «Ты тут ничего поделать не можешь. Если ты хочешь жить, ты должна оставить прошлое в прошлом, с уважением и любовью к тому, что разделяет семью. Это болезненный процесс, но так ты не стоишь на пути у разрешающего движения!»

Заместительница пациентки подтверждает: «Да, это очень хорошо. В принципе я знаю, что это правильно».

Теперь я прошу заместителя отца встать перед пациенткой. На мой вопрос, не хочет ли он что-нибудь сказать своей дочери, он отвечает: «Это мое, и я несу это, я один!» Пациентка плачет, и я прошу ее сказать: «Дорогой папа, что бы ни было то, что ты несешь, я уважаю это, и теперь я оставляю это тебе!» Отец отвечает: «Спасибо!», и я предлагаю ему сказать еще такие слова: «Теперь я вижу, что ты за меня несла, и теперь я забираю это обратно».

Через год после этой работы я узнаю от пациентки, что ее самочувствие заметно улучшилось. Она выразила готовность по памяти описать свои впечатления, и этот рассказ я привожу здесь.

Дорогой Штефан,

в прошлом году я сделала у тебя расстановку. Речь шла о моих приступах головокружения. Официальный диагноз звучал так: головокружение в связи с износом шейного отдела позвоночника. Хочу тебе сообщить, что я чувствую себя намного лучше, после расстановки сильных приступов головокружения у меня больше не было.

Расстановка показала следующее: все это было связано с моими отношениями с отцом. Более широким контекстом была трансплантация печени, которая была сделана моей племяннице, первой дочери моей младшей сестры. Эта трансплантация была сделана 18 лет назад. Высокая стоимость операции требовала участия всей семьи. Мы решили нести расходы сообща и собрать еще денег. Моему отцу было очень стыдно, но он знал, что другого выхода не было. Поэтому он попросил меня организовать акцию по сбору денег, и мой дом стал главной резиденцией в этом деле. Я согласилась, хотя для меня эта ситуация тоже была очень тяжелой.

Трансплантация была произведена, но моя племянница не выжила. Донорская печень отмерла. Мы знали, что она была взята у африканского ребенка. Все это было очень болезненно.

В тот период мой отец заболел анемией, от которой он уже так и не оправился. 15 лет спустя анемия переродилась в лейкемию, и в течение месяца он умер. После смерти отца у меня начались первые приступы головокружения.

Расстановка показала мне, что я взяла на себя больше, чем просто заботу о деньгах. Мой отец так и не смог справиться со смертью своей внучки. В расстановке мы поставили также ребенка-донора, на которого - единственная из всей семьи - смотрела моя заместительница. Мы увидели, что мою заместительницу очень заботили умершие дети. Моя мать не могла на них смотреть и отец тоже.

В этом месте ты вмешался и отвел мою заместительницу подальше от происходящего. Это вызвало некоторые изменения у других заместителей. Сама я восприняла это как большое облегчение.

Затем ты поставил передо мной заместителя моего отца. Он протянул мне руку, и я сказала ему: «Дорогой папа, что бы ни было то, что ты несешь, я уважаю это, и теперь я оставляю это тебе». На мое удивление он спонтанно ответил. «Спасибо!», и мы обнялись.

С тех пор головокружений у меня больше не было, а если у меня возникает ощущение, что симптом возвращается, то я представляю себе образ моего отца и повторяю про себя эти слова, и все прекращается. Иногда, когда я ложусь спать, я чувствую, что постель словно немного движется, и я не сопротивляюсь, а позволяю себя укачать. и тогда все тоже снова прекращается.

Сейчас после расстановки прошло уже больше года, и я чувствую себя хорошо. Большое тебе спасибо. Мне никогда не пришло бы в голову связать приступы головокружения с этой ситуацией. Я надеюсь, что эта информация будет полезна тебе и твоим коллегам для работы и позволит помочь другим.

Г.

В группы по расстановкам нередко приходят пациенты, страдающие наследственными заболеваниями. Их судьба часто заставляет их роптать на того из родителей, от кого они унаследовали болезнь. Здесь терапевт может оказать помощь, поставив напротив пациента заместителей его родителей. Перед лицом родителей пациенту приходится признать, что его несогласие с отцом или матерью обременяет и ослабляет и его самого, и его родителей, и что ему нужно принять свою жизнь даже по такой цене.

Расстановки с пациентами, страдающими заболеваниями, которые стали следствием врачебных ошибок, показывают, что до тех пор, пока пациент упорствует в обвинительной позиции по отношению к врачу, целительное движение раскрыться не может. Похоже, и здесь большое значение имеют семейно-системные подоплеки. Взгляд на врача отвлекает от необходимости разбираться с собственными семейными моделями и не дает сделать разрешающие, ведущие дальше шаги. Сила же заключается в том, чтобы увидеть и принять свою долю ответственности за произошедшее.