Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Опасаясь втягиваться в прямой конфликт со всем советским блоком, Вашингтон в основном воевал на юге и гораздо менее на севере Вьетнама, которому помогали советские страны. Эти полумеры не снизили потерь гражданского населения и отдали западный Индокитай советскому блоку. Политические неудачи следовали в унисон с экономическими: все это время доля национального экспорта США снижалась, тогда как доли Германии и Японии росли, а государство уже было не в состоянии обеспечивать доллар золотом 572. Доллар являлся мировой резервной валютой и основой экономического и политического могущества США, но контроль над мировой экономикой уходил из рук. Угроза дискредитации Вашингтона как мирового финансового и политического центра требовала избавиться от золотого обеспечения валюты, что и произошло в 1971 г.

Отмена системы Бреттон-Вудса означала либерализацию международных финансов. Со снятием ограничений на частные международные финансовые операции огромный поток долларовой ликвидности устремляется вон из США, чтобы найти прибыль в других странах. Одновременно посредством государственного долга было продолжено стимулирование экономики, что означало попытку поглотить чрезмерные капиталы, накопленные корпорациями, создав новые производственные мощности, – как сказал Р. Никсон: «Все мы теперь кейнсианцы». ФРС держала процентную ставку очень низкой, предлагая банкам почти бесплатные доллары; налоги на коммерческие компании, наоборот, росли 573.

Однако увеличение ликвидности и налогов вело только к двум вещам – уходу валюты за рубеж и ее обесценению. США попали в ситуацию Нидерландов XVIII в., когда капиталистический гегемон, чьи деловые сети переполнились капиталом, становится его источником для других стран, с тем отличием, что теперь гегемон был огромной страной с многочисленным населением. Продолжение прежней политики грозило полным обесценением доллара и разорением США. Для остальных стран, наоборот, фонтан американской валюты означал дешевые кредиты: бедные и развивающиеся государства с радостью встретили нью-йоркских банкиров, готовых финансировать инфраструктурные и промышленные проекты. Конец 1960 – начало 1970-х гг. было временем, когда цены на сырье уверенно росли, и сами эти сообщества испытали впечатляющий рост. Как никогда, «третий мир» был уверен в своих силах, плохо понимая, впрочем, откуда они взялись.

Процессы, доставившие государствам и корпорациям столько хлопот, сказались и на жизни обычных граждан. Внутреннее потребление западных сообществ достигает той полноты, когда начинают стираться прежние социальные и культурные различия: появляются разные версии массовой культуры, рок-н-ролл и сексуальная революция. Общественное мнение восприняло эти феномены в качестве «освобождения» индивидов, во всяком случае, тех поколений, которые не знали ни голода, ни больших войн, ни беспросветной бедности и неграмотности, столь частых еще в начале XX в., хотя в действительности социальная система стала просто немного более гибкой. Сексуальная революция, действительно, сделала возможным выражение эмоций и жизненного стиля в формах, ранее недопустимых, но это лишь привело к маркетинговому управлению сексуальностью в целях социального группообразования и экономического использования.

Выход этого «свободного» поколения в публичную сферу в 1968 г. имел форму бунта против существующих политических порядков, будь то протесты против войны во Вьетнаме в США или восстание студентов во Франции и «пражская весна», когда вслед за экономическим процветанием сообщества потребовали политической и культурной свободы. В социалистических странах сообщества требовали возврата к рынку, в остальных молодежь симпатизировала «культурной революции» Мао, не имея ни малейшего представления о ее содержании. Примечательно, что порицавшие «имперскую» политику США французские леваки сослужили хорошую службу Вашингтону, избавив его от такого последовательного антиамериканиста, каким был опытный и стратегически мыслящий Ш. де Голль. Вызванные выступлениями потрясения оказались кратки: изменив сообщества, в частности, уравняв женщин и мужчин, они не дали им больше свободы, но сделали социальное включение более изощренным.

Молодежные бунты и финансовая либерализация возвестили о конце корпоративистского общества, которое выстраивалось еще с 1870-х гг. Его статичное устройство уже не подходило для расширенного сообщества, образованного и обеспеченного на Западе и стремительно урбанизирующегося в развивающихся странах. Социал-демократы и представители правых партий, ассоциирующие себя с христианами, приходят к парламентскому консенсусу, как в конце XIX в. это сделали либералы и консерваторы. Растущий частный капитал поставил деловые предприятия и государство в такое положение, что межпартийные различия стали несущественными, а политическая борьба лицемерной. В период глобализации 1990—2000-х гг. во многом потребительская, неполитическая конкуренция частных лиц, демонстрируемая сетями телевидения и Интернет, сделала периферийные сообщества лояльными западной культуре.

Элита США, владеющая наиболее крупными активами и контролирующая самые могущественные политические объединения и деловые организации, уже не могла поддерживать свою власть в прежней институциональной системе управления мировым капитализмом, когда частные прибыли упали, а стараниями государства из американской экономики вырвался поток неуправляемой ликвидности. Появилась необходимость перестроить эту систему, выведя отношения капитала и власти за пределы государственной компетенции и подчинив сообщества очередным институциональным изменениям. Целью изменений был контроль вырабатываемой мировой ликвидности и управление с его помощью мировой политикой. В 1950—60-е гг. институциональная система гегемонии в большей степени держалась контролем межгосударственных отношений; в 1970—80-е гг. посредством вненациональных офшорных юрисдикций была проведена деликатная операция по пересадке международных финансов из государственных тенет в частное управление. Эти действия наложили ограничения на все сообщества и национальные государства, вначале повысив цену функционирования экономики, а затем под угрозой банкротства (то есть полного исключения из системы мирового капитализма), поставили исполнение все большей части социально-экономических функций государства в зависимость от их финансовой прибыльности в пользу частных инвесторов.

Надо отдать должное, американская элита, в особенности братья Рокфеллер и их политические советники типа Г. Киссинджера, не осознавая всей значимости перемен, смогла адекватно расставить приоритеты, последовательно разрешить ситуацию и, несмотря на потрясения, которые принесли эти решения, справиться со всеми конкурентами, да еще и придать этим событиям «естественный» характер. Прежде всего во избежание неожиданных действий со стороны Москвы, воодушевленной неудачами Вашингтона, следовало избавиться от угрозы противостояния СССР. В 1972 г. начинается период «разрядки» и взаимного ограничения наступательных вооружений, который США готовили со второй половины 1960-х гг., что позволило им не оглядываться на СССР. Готовность последнего идти на компромиссы еще раз убедила в том, что советский режим военной опасности не представляет. С точки зрения СССР, жившего в параллельной реальности, признание последовало после наращивания вооружений. С этого времени американский ядерный арсенал неуклонно снижается, а советский, поскольку Москва поняла, что мировой капитализм опять угодил в кризис и, возможно, скоро сгниет, наоборот, начал резко расти, дабы в случае настоящих потрясений быть во всеоружии. Одновременно Вашингтон вбил клин в образовавшуюся трещину в отношениях между КНР и СССР, установив дипломатические отношения между Вашингтоном и Пекином; для последнего это стало выходом из международной изоляции.