Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

С помощью кейнсианских методов стимулирования национальной экономики США дополнительной ликвидностью американская олигархия получила источник «горячих денег», быстро терявших в цене, но годных к употреблению. Эти деньги пошли на создание евродолларового рынка заимствований, находившегося практически вне какой-либо национальной юрисдикции. Как только крупным банкирам стало очевидно, что сетям накопления капитала тесно в государственных тенетах, избыточные средства мигрировали на специально созданные для этих целей (и не пресекаемые правительствами) офшоры, которые позволяли деловым организациям и частным лицам уходить от регулирования, налогов и надзора, не нарушая буквы закона. Двенадцатикратное повышение цен на нефть показало, что затея с офшорами была недаром, заставив государства обратиться за помощью к частным и корпоративным финансовым организациям, работавшим на этом рынке. Управление евродолларовой ликвидностью вознесло ведущие американские и британские банки на новые финансовые вершины, но грозило обрушить политическую власть США.

Управление национальными юрисдикциями посредством контроля офшорной долларовой ликвидности и перестройка институциональных отношений сообщества являлись задачами реформ Р. Рейгана. Если в 1970-е гг. новому альянсу частных капиталистов были подчинены бедные и развивающиеся страны, то в 1980-е – сами западные сообщества, в первую очередь те, чья олигархическая элита и выстраивала новый порядок. Непосредственное управление ликвидностью и нормирование ее стоимости осуществляется повышением и понижением процента, под который одалживает деньги центральный банк, в американском случае ФРС. В 1979 г., вследствие второго «нефтяного шока» и опасений краха финансовой системы на фоне непрерывной инфляции доллара, корпорации и банки несколько раз приостанавливали прием платежей в долларах, а страны-экспортеры нефти начали диверсификацию своих финансовых накоплений в других валютах. Решением проблемы стало резкое повышение стоимости доллара – в 1981—1982 гг. учетная ставка ФРС дошла до 20%. Пузырь евродолларовой ликвидности немедленно сдулся, и потоки капитала развернулись с Юга на Север.

До этого момента США приходилось конкурировать с другими государствами, чтобы частные банки и корпорации вложили в государственный долг деньги, которые сами США и печатали. Теперь поток исходящей ликвидности резко иссяк, а банки сами были готовы финансировать Вашингтон, от чьих решений зависела мировая политическая стабильность. Попутно крупные частные и корпоративные доходы значительно освобождались от налогов, тогда как социальное страхование, наоборот, ими обременялось 587. Жизнь американского и британского сообществ была построена таким образом, чтобы деловые организации и частные лица могли со всех сторон человеческой жизни безостановочно извлекать прибыль.

Вслед за государством подтягиваются остальные. Теория монетарного управления свободным рынком, маргинальная в 1950—1960-х гг., теперь стала пользоваться усиленным вниманием среди менеджмента корпораций, университетских экономистов и деловой прессы, взывавшей к интересам инвесторов 588. Коммуникация сообщества стала оцениваться, изучаться и управляться исходя исключительно из финансовых целей и методов. До тех пор, пока крупнейшие деловые организации и сообщества элит могли извлекать прибыль, расширяясь в пределах старой институциональной структуры, и содержать с их помощью государство, критерием эффективности последнего было выполнение им разносторонних функций с учетом потребностей общества, будь то медицина, образование, благоустройство и т. д. С достижением институциональных пределов роста ситуация изменилась: с одной стороны, прибыли падали, с другой – имеющаяся масса капиталов нуждалась в инвестировании. Поэтому пространство получения прибылей было расширено – государство отказывалось от содержания и оплаты инфраструктуры, предприятий, «социальной сферы», выставляя их на продажу.

После приватизации работа этих сфер была дифференцирована в зависимости от платежеспособности клиентов. И если с точки зрения приложения избыточных капиталов этот путь был, возможно, необходим, то с точки зрения справедливости и качества обслуживания он стал тупиковым, ибо экономическая эффективность не тождественна эффективности технической, социальной, политической и культурной. Неся прибыли, новая политика делила общество на все больших бедных и все меньших богатых, делая его все менее устойчивым, хотя последствия такой сегрегации сказались не сразу. Чем больше росли инвестируемые капиталы, тем сильнее они давили на остальные регионы: Европу, Латинскую Америку, Азию, Африку, социальная структура и политика которых становились похожими на американскую.

Монетарные меры Вашингтона «убили» американскую промышленность: множество предприятий закрывалось, а оборудование вывозилось в Мексику, Южную Корею, Тайвань и Сингапур. Деиндустриализация коснулась в первую очередь отраслей с массовым трудом – больших заводов и фабрик, которым были найдены рабочие подешевле. С переносом местных предприятий и снижением налогов растет активность европейцев и японцев, суммарные инвестиции которых в США вскоре превзошли американские вложения за рубежом. Дерегуляция затрагивает банки, которым позволялось совмещать принятие вкладов населения и проведение рискованных инвестиционных операций. Одновременно интенсифицируются инвестиции в информационные, био– и прочие технологии (прежде разрабатываемые в военных целях), которые начинают третью «индустриальную революцию».

Суммарные инвестиции в 1983—1989 годах удерживались на уровне 18 процентов ВНП, что превышало показатели 1977—1981 годов и лишь немногим отставало от уровня 1974—1980-го. При этом промышленные и сервисные компании резко увеличили долю средств, направляемых на цели инвестиционные: с 30—35% прибыли в конце 20-х годов этот параметр возрос в начале 80-х до более чем 50%. Согласно экспертным оценкам, меры по изменению налогового законодательства снизили для большинства предпринимателей цену нового оборудования и издержки по поддержанию производственных мощностей на 6—8% и повысили инвестиции в основные фонды на 25% только за 1982—1984 годы. Именно в этой области отмечались самые разительные темпы перемен: в течение первого срока пребывания Р. Рейгана на посту президента инвестиции в основные фонды росли в среднем на 12,3% в год, тогда как в годы президентства Дж. Картера соответствующий показатель составлял всего 1,3% 589.

Создаваемые новые иерархии и сети накопления капитала, производства и торговли требовали от сотрудников большего образования, больших интеллектуальных усилий, вообще большей изобретательности и личной отдачи. Названо это было «постиндустриальным обществом» 590. Тенденция к усложнению труда и соответствующих требований, предъявляемых работникам, проявилась, когда в 1973 г. количество менеджеров в США превзошло количество рабочих, а с закрытием старых заводов процесс стал необратимым. Увеличение числа менеджеров отражало усложнение рынка, которому требовалось сократить издержки на труд, одновременно повысив его отдачу. С раздуванием финансового капитала растет сектор услуг; последний, впрочем, пока еще не заменил массовое производство, которое было выведено в страны с более дешевым трудом. Но место массового труда в цепочке организации бизнес-процессов – производства и накопления – смещалось вниз, поскольку оплату за него предлагали все меньше и меньше: прежние индустриальные успехи развитых и развивающихся стран сделали массовый труд избыточным.