Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Непропорциональные траты при убывающей эффективности стали бичом советской модели организации, что привело к парадоксальному различию между производственными возможностями и реальным местом СССР в мировой политико-экономической системе. Обладая огромным промышленным производством, СССР выживал за счет растущих поставок сырой нефти и цветных металлов на внешний рынок, тогда как гражданская промышленность на мировом рынке была неконкурентоспособна. Его научные институты делали множество открытий, которые сообщество просто не могло использовать вследствие чрезмерно центрированной институциональной структуры и отсутствия рынка. Советский Союз мог произвести практически все, что угодно, но был не в состоянии обратить свои способности в рост и развитие сообщества, его деловых и политических организаций.

Руководство КПСС сознавало имевшиеся проблемы, но их немедленное решение грозило обрушить всю структуру власти, а для постепенных изменений не оказалось времени. Резкое снижение цен на нефть в 1986 г. отняло единственный источник доходов, и с этого момента Москва начинает лихорадочно перестраивать управление экономикой. Как и в случае с повышением цен на нефть в 1970-е гг., столь же резкое их понижение в 1980-х было инспирировано не только конъюнктурой рынка, но и вполне осознанным вмешательством. Действительно, ввиду финансовых потрясений предыдущих лет сокращался спрос, и цены на мировом рынке понемногу снижались 600. В этой ситуации Саудовская Аравия принимает «интересное» решение о резком увеличении поставок нефти в целях увеличения доходов. За ней последовали остальные поставщики, что привело к трехкратному снижению цен и, как следствие, снижению, а не повышению доходов экспортеров нефти. Даже для обычной компании на рынке подобный демпинг крайне опасен, не говоря уже о государстве с режимом автократии, не имеющем никаких других источников дохода. Позволить себе такую стратегию может только тот, кто заранее договорился о достаточном спросе и его оплате, так что договорной характер этой ситуации и здесь вполне очевиден.

Политика гласности, сопровождавшая реформы М. Горбачева, сделала возможным не только мягкое отстранение КПСС от принятия политических решений, но и движение национализма в союзных республиках. К 1988 г. ввиду оскудения финансов СССР больше не мог дотировать страны Восточной Европы и уже не мог взять кредит в частных западных банках, оставшись без денег и продовольствия, хотя еще в 1986 г. считался первоклассным заемщиком 601. Ограниченная финансовая и продовольственная помощь Германии, Италии, США была обусловлена неприменением военной силы и политических репрессий в Восточной Европе и в самом СССР: с этого момента советский блок немедленно начал разваливаться 602.

Государство уже не могло ни произвести гражданской продукции, ни купить ее за рубежом, в бессилии решившись на массированную накачку необеспеченных денег в обращение. Сразу же растет недовольство политической организацией советского сообщества, а в союзных республиках СССР возникают межэтнические конфликты. Закономерным финалом этой нестабильности стала попытка путча в 1991 г., результатом которого могла быть только диктатура. В ситуации финансового банкротства государства это было использовано партийными элитами республик для получения суверенной власти, независимой от власти Союза. Неожиданно как для зависимых сообществ, так и для противников в декабре 1991 г. СССР и созданные им международные организации прекратили свое существование.

Хотя в 2000-х гг. публика любила рассуждать о том, что слава грядущего века уготована Азии, а власть и доходы этого мира пожнет Китай, далеко не все оказалось таким очевидным. Подъем Восточной Азии является одним из главнейших событий конца XX – начала XXI в., поскольку, в отличие от почившего в бозе СССР, оказался непосредственным условием деформации гегемонии США с последующей сменой мирового политико-экономического порядка. Однако уже сейчас можно утверждать, что результаты этого подъема окажутся вне власти Китая, тем более что Вашингтон приложит максимум усилий для обуздания политической воли Пекина.

В 2010—20-х гг. можно будет наблюдать самоубийственное разрушение американской системы управления глобальным капитализмом и становление новой, более множественной институциональной структуры. Запад останется доминирующим участником международных отношений, но его гегемония опять станет более скрытой, оставив на поверхности несколько региональных центров накопления капитала и власти. Грядущие события заключают в себе не столкновение цивилизаций, а интеграцию регионов (то есть появление институциональных объединений, центрирующих власть и капитал национальных государств), но не все регионы смогут выстроить новую институциональную инфраструктуру. Все эти события являются продолжением трансформации отношений частного капитала и государственной власти 1970—80 х гг., но ведут они не только к глобальной приватизации, но и к складыванию наднациональных бюрократических организаций для продвижения интересов глобальных инвесторов.

Одновременно с агонией СССР произошло довольно странное событие, которое, на первый взгляд, выглядит политическим курьезом. Ирак, прежде наемник США, нуждаясь в средствах, в 1990 г. напал на своего кредитора и союзника, американского вассала, Кувейт, а их арбитр – США, с которыми они консультировались, сначала допустили эту войну 603, а после изобразили освободительный поход, ставший первым реалити-шоу, в котором воевали и убивали, но больше маневрировали, в прямом эфире 604. Это была одна из первых необъявленных войн США – манипуляция с международным правом и регламентом международных организаций для проведения военных операций без приличествующих событию ограничений.

«Буря в пустыне» продемонстрировала мощь и нерушимость всеобщей поддержки международного режима «нового мирового порядка», однако хотя заявлен он был президентом США Дж. Бушем-старшим под гром орудий, проведение его в жизнь в 1990-х гг. сопровождалось демилитаризацией США, риторикой открытых границ, свободы торговли и неизбежности глобализации 605. Вестфальскую международную систему называли прошедшей, указывая на однополярный мир, но как таковая система гегемонии не изменилась. Отличие заключалось в том, что если ранее США внимательно бдили за политической ориентацией зависимых режимов и поддерживали свирепых диктаторов, то теперь эти режимы должны были представлять себя демократически легитимными, а выступления против них, для профилактики зависимости – поддерживаться. По сути же своей все осталось по-старому.