Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Мировая экономика начала 1990-х гг. была вялой, но, несмотря на финансовые потрясения конца 1980-х, деньги на Западе имелись, и дешевеющий кредит решил все прошлые проблемы населения с занятостью и доходами, сформировав общество всеобщего сервиса, пришедшее на смену индустриальному труду 606. Поскольку принципиальных противников западного капитализма не осталось, либерализация отношений государств, организаций и частных лиц была объявлена неизбежной и необходимой. С реорганизацией международных отношений и финансов был сформулирован общий подход к управлению глобализацией, получивший название «Вашингтонского консенсуса» 607

После проведения «рейганомики», привлечения долгов бедных стран и запасов японских накоплений финансовые группы Нью-Йорка и Лондона сконцентрировали массивы ликвидности, которые требовали скорейших вложений. Задача Вашингтона состояла в том, чтобы при посредничестве международных организаций – Всемирного Банка и Международного Валютного Фонда – манипулировать национальными экономиками зависимых стран, чтобы обеспечить накопленным средствам применение. Решение задачи было осуществлено с созданием в 1995 г. Всемирной Торговой Организации, членство стран-должников в которой было выменяно на реструктуризацию долгов. Вступая в ВТО, периферийные сообщества открывали внутренние рынки западным компаниям, взамен получая новые кредиты и отсрочку в расплате по старым.

Либерализация торговли и учреждение ВТО, безусловно, помогло богатым странам, обладавшим капиталом, технологиями и рынками, но деловые организации других стран, как правило, не могли конкурировать с западными корпорациями 608. Торговля США, Европы и Японии, составляя более 80% мирового обмена, замкнулась на богатых странах, и в стоимостных отношениях выглядела самодостаточной; остальные сообщества представляли собой статистическую погрешность. Открытие их внутренних рынков для восстановления после кризисных ситуаций было призвано принести малым экономикам расцвет на волне свободной конкуренции. И действительно, режим ВТО помог развитию экспортных отраслей; часть сообществ в Восточной Азии, Бразилии этим воспользовалась, создавая крупные экспортные компании и развивая внутренние рынки. Но во многих других странах Азии, Африки и Америки чахлые хозяйственные запруды только деградировали, и в 1990-х гг. вместо плохой промышленности они остались вообще без таковой 609.

Глобализация 1990—2007 гг. стала торжеством частных финансов. На периферии это привело к повсеместному росту цен, объемов спекуляций с активами и неравенству, тогда как американское сообщество, деловым организациям которого поступало большинство мировых капиталов, смогло перейти на ренту. Становление сервисной экономики в условиях концентрации финансовых накоплений и конкурентного рынка сделало время правления Б. Клинтона ренессансом американской гегемонии, доходы которого получило все американское сообщество, несмотря на возрастающий разрыв между бедными и богатыми. Это выразилось в блеске урбанистической жизни американского общества, навязчивой рекламе роскоши, строительном буме и ажиотаже на фондовом рынке. Государство выплачивало старые долги и к 2000-м гг. имело профицит бюджета, который мог пойти на будущее обеспечение населения, но был истрачен на другие цели.

Тогда же прошлые вложения в информационные технологии начали приносить первые плоды. Обилие избыточных средств превратило США в страну венчурных проектов, и горячка вокруг новых технологий распалялась всю вторую половину 1990-х гг. Люди массово устремились на биржу, а вера в чудодейственную прибыльность интернет-магазинов и инфраструктурных сетей превратила небольшие IT-компании в гигантов рыночной капитализации в десятки и сотни миллиардов долларов. Как когда-то в 1920-е гг., опять появилась вера в «новую экономику»: теперь она слагалась из IT-продуктов (они дешевели, а их производительность росла) и непрерывного роста курсовой стоимости акций. Как результат, появилось немало гигантов новой индустрии, но экономику сообщества это изменила незначительно 610.

Бум «новой экономики» с его «иррациональным оптимизмом» был вызван чрезмерной концентрацией капиталов, поступление которых значительно превышало возможности их инвестирования. Концентрация капиталов основывалась на эмиссии доллара (и долговых обязательств США), приведшей к невероятной прежде кредитной экспансии, которой управляли крупнейшие американские банки – количество долларов в обращении в 1970—2000-х гг. увеличилось на 2000%. Финансовый рынок рос гораздо быстрее производства и нефинансовых услуг, превысив «реальную» экономику во много раз 611. Следствием этого в 1998—2000 гг. стала волна слияний и поглощений среди крупного бизнеса, в особенности в США и Британии. Разбухание деловых организаций наблюдалось также и в финансах, особенно с 1999 г., когда был отменен закон Гласса-Стиголла, разделявший деятельность инвестиционных и коммерческих банков. Даже те компании, бизнес которых не был связан с финансами, как The Coca-Cola Company или General Electric, становились небольшими придатками своих финансовых подразделений; работники IT-компаний, вплоть до секретарей, получали зарплату с опционов 612.

Максимизация прибыли, принятая в качестве цели деятельности компаний, когда финансовые показатели, предъявляемые менеджментом акционерам, стали доминировать над прочими, привела к распространению японской системы субподряда и аутсорсинга. Вывод предприятий в страны с дешевым трудом принял обвальный характер, оставив внутри США процессы организации бизнеса и получения прибылей 613В 1990—1993 гг. было подготовлено соглашение НАФТА 614, по результатам которого крупный бизнес США скупил канадские компании, а Мексику в 1990-е гг. сделал сборочным цехом, так же как в 2000-е гг. Китай.

Крупные корпорации стали заинтересованными не в обычной собственности на производство и товары – то была проблема иностранных аутсорсеров, а в интеллектуальной собственности на права, патенты, бренды и прочие формы роялти, которые приносили основные прибыли 615. Из развивающихся стран извлекался дешевый труд, а из развитых – высокая стоимость и объемы продаж. Благодаря этому для американцев, европейцев и японцев вещи дешевели, тогда как услуги, особенно квалифицированные, дорожали, а рабочие места уменьшались. Когда-нибудь это пиршество должно было закончиться, и в 2000 г. произошел «крах доткомов», который, как когда-то с железными дорогами, показал, что само наличие технологии еще не делает ее прибыльной. Тогда же среди американской элиты происходит поворот «за новый американский век», а средства инвестируются в военное продвижение гегемонии в новом «плоском» мире 616