Знание-сила, 2014 №07

Эту ракету теперь одни считают прекрасной несбывшейся мечтой Королева, другие его стратегической ошибкой. Как заставить работать синхронно тридцатку двигателей на всех ступенях? «Утопия»… Мишин: «На самом деле это универсальная блочная многоцелевая ракета, которую в зависимости от набора блоков можно использовать для вывода и околоземных, и межпланетных аппаратов. Оригинальная и надежная компоновка: в блоке 30 двигательных сопел, можно лететь при отказе двух пар двигателей первой ступени и одной пары — на второй. Дешевое и экологически чистое топливо, керосин и кислород, никаких токсичных компонентов…».

Двигатель НК-33 для Н-1 создавался в Куйбышеве (Самаре), в КБ Генерального конструктора Николая Кузнецова. Наверняка другое о нем скажут вам приверженцы Валентина Глушко, тогда продвигавшего свой «ядовитый» двигатель для ракеты «Протон». Мишин показывает строки из тогдашней монографии Глушко: «Жидкий кислород далеко не лучший окислитель, а жидкий водород никогда не найдет себе практического применения». И предлагает соотнести с глушковской же царь-ракетой «Энергия», слетавшей именно на кислороде и водороде. Но это через двадцать лет, а пока отчаянная борьба часто «под ковром» истощала силы той и другой стороны. Конфликт Королева с Глушко пытался уладить даже сам Хрущев на специальном чаепитии, но ничего не добился, они непримиримо дулись друг на друга. Но это не весь букет. Мишин: «Н-1 делали 500 организаций 26 ведомств. Но из них только десять входили в компетенцию военно-промышленной комиссии. Остальных надо было упрашивать. Никакие постановления Совмина не помогали — задание им часто было не по профилю, поставки срывались. При Королеве, скажем, по десяти пунктам, при мне на порядок больше. Министр с министром не могли договориться, я обходил их, нарываясь нередко на мат…».

Тяговые мощности наших стендов также отставали от американских. Там на фирме фон Брауна я потом своими глазами видел гигантский испытательный стенд ракеты «Сатурн-5», вынесшей к Луне всю программу «Аполлон». Мишин: «Американцы могли у себя на стендах испытывать целый двигательный блок в сборе и без переборки ставить на ракету, отправлять в полет. Мы же испытывали по кускам и думать не смели запустить 30 двигателей первой ступени в полной сборке. Потом притирай их друг к другу на конечном изделии…».

Тут и начинаются драмы. «Мы» все еще хотели обойти американцев с высадкой, пусть одним человеком. Разведав график их экспедиций, который, впрочем, не скрывался, а широко рекламировался, нашу высадку верхи уже назначили на… третий квартал 1968 года. Как говорится, обойти под самым носом. «Ну, в крайнем случае на четвертый», — говорит мне многострадальный Мишин. При том, что первые испытания Н-1 провели только 21 февраля 1969-го. Чуете? Меньше, чем за полгода до армстронговского десанта, при том, что за месяц до этого (декабрь-68) «Аполлон-8» с тремя астронавтами успешно облетел Луну, помахав нашим черепашкам. И что же с испытаниями? Мишин: «Пожар в хвостовом отсеке выключил двигатель на 70-й секунде. Я вышел из бункера — она еще летела… Второй пуск — 3 июля 1970 года» (к этому моменту американцы уже дважды высаживались на Селене). «Снова авария, взрыв кислородного насоса при выходе на режим. Разнесло стартовый комплекс… Третий — 27 июля 1971 года…» (американцы летят на четвертую высадку, причем при одном аварийном полете везучего «Аполлона-13»). «Из-за неучтенного газодинамического момента возникло вращение вдоль оси… Но все двигатели впервые работали. Хотя бы семь секунд. Четвертый пуск — 23 ноября 1972-го…» (за неделю до шестого, финального, десантного полета «Аполлона-17»). «Я был в больнице, пуском руководил Б.Е. Черток. И он оказался удачливей — двигатели отработали 107 секунд. Взрыв в хвостовом отсеке случился уже после перехода на конечную ступень тяги, в конце активного участка первой ступени. Еще бы чуть-чуть…». Эта Н-1Ф несла уже и лунный корабль, и лунный модуль, добравшиеся лишь до высоты 40 километров. «Удружил», разрушившись, насос окислителя двигателя № 4…

Ракета «Энергия»

Тут «фишка», как теперь говорят, в чем? Если бы Луна и впрямь была нужна позарез, для колонизации и освоения, о которых бурно писали, то эти закупорки были бы временным этапом. Как аналогичные аварии (увы, неизбежность) при изготовке боевых ракет и перед полетом первого человека. Можно было не спеша, укрепляя научную и техническую базу, «степ бай степ», шаг за шагом, притягивать ее к себе на космическом «аркане». Но туманность именно целей, кроме сиюминутного престижа, остановила не только нас. Совершив свою эффектную эстафету на лунно-земном «стадионе», американцы мгновенно обрезали финансирование и сократили почти половину персонала. Наши аналогично, запустив два «Лунохода», удовлетворились «превосходством» в автоматике, и тоже успокоились. Первый с ноября 1970-го отработал десять с половиной месяцев, преодолев 10 километров и передав свыше 20 тысяч снимков окружающих панорам. Второй — с января 1973 года проползал четыре с половиной месяца. Конечно, это были удивительные по напряжению и искусству дистанционного управления дни для конструкторов-космиков и «танкистов»-изготовителей из НИИ танковой промышленности, для связистов, для «рулевых». И опять все это не отменяет чрезвычайной изобретательности и находчивости наших умельцев в различных рутинных и стрессовых ситуациях. Начиная с того, что ходили луноходы на движках, заимствованных для модернизации с бензопилы «Дружба»… Еще один трогательный момент от Олега Ивановского. Перед запуском второго лунохода на одном из симпозиумов американский коллега незаметно для всех положил ему в карман аполлоновские снимки того участка, куда должен был сесть «Луноход-2». На случай чего: ребята, подстелите соломки…

Но Совет Обороны страны уже решил «закрыть Луну» вместе с Н-1. Лунный комитет АН СССР не нашел «морковки» для заводки правительства. Двигатели Кузнецова было приказано демонтировать и утилизовать. Главным носителем тяжестей на орбиту стал челомеевско-глушковский «Протон». В нашем разговоре Мишин был полон неимоверной горечи. «После 1972 года мы собрали еще две ракеты под новое техзадание, но программу закрыли. Под копер пустили шесть комплектов ракет, две из них уже собранные. Люди, отдавшие их созданию и доработке лучшие годы своей жизни, делали это со слезами на глазах. Меня с должности уже сняли…».

В тот момент мне казались безнадежно-похоронными слова о судьбе падшей ракеты. «А ведь разные блоки унифицированной Н-1 могли служить и «Союзом», и «Протоном», и «Энергией», выводя соответствующую полезную нагрузку от 7 до 100 тонн. Насколько это было бы экономичней, да и экологичней. Учитывая топливо «Протона»… И мы не потеряли бы тяжелую ракету-носитель с лучшим, я считаю, в мире двигателем, превосходящим «Сатурн-5»…».