ЗНАНИЕ-СИЛА, 2000 №01

«Роботы — наши друзья» — считает Даутенхан, углубленно изучающая отношение человека к искусственным братьям. Эксперименты с роботами, создающими других роботов, привели ее к идее «мультивидового общества», в котором нам уже не будет дела до того, «к какому типу принадлежит тот или иной робот и из чего он сделан». Она установила, что люди переживают, глядя на то, как роботы с трудом карабкаются на пригорки, а потом с них спускаются. «Они испытывают сочувствие к своим созданиям» — говорит Даутенхан. Для нее это доказательство того, что в один прекрасный день роботы станут такими же членами наших семей, как собаки и кошки.

Кирилл Ефремов

В последние тысячелетия Homo sapiens «оброс» массой культурных достижений и стал напоминать загадочного «человека-ящика», бредущего по мегаполису. Он защищен от дождя, но с трудом различает дорогу, он не похож ни на кого из окружающих, хотя внутри слеплен из того же самого теста, что и они. Откуда появился этот «ящик»? Какое божество «сделало» человека культурным? «Первобытная обработка камней» далеко не исчерпывает всей сложности эволюции феномена культуры.

Под культурой (первоначально это слово означало «возделывание земли») обычно подразумевают результат материальной и интеллектуальной деятельности человеческого общества, а еще чаще — высокие достижения цивилизации, особенно в области этики и искусства. Но речь при этом идет о высокоразвитой культуре. Даже само слово «цивилизация» происходит от civiLis — «гражданский, городской», и означает такой этап, когда появляются города и хозяйство, способное их прокормить.

Цивилизация — необычное и новое явление, и неизвестно, сколько ему еще отведено. А «настоящий» Homo — зто доцивилизованный человек, сумевший пережить сотни тысяч очень суровых лет. Люди эпохи камня также обладали определенной культурой, примитивной, но порой весьма сложной, творческой и живописной. Ее вполне хватило, чтобы наш вид освоил пять континентов. Хотя первобытные умения — построить убежище, добыть пищу, позаботиться о сородиче — ненамного отличались от подобных способностей некоторых животных. Когда-то антропоморфные мифы наделяли животных полноценной культурой. Затем человек резко противопоставил себя «дикой» природе. Но в XX веке в животном мире обнаружили удивительные примеры протокультуры. И между умениями природного Homo sapiens и высших животных снова не оказалось строгой границы.

Можно рассматривать культуру не как социальный, а более широко — как экологический феномен. Тогда она будет выглядеть в виде потока экстрагенетической преемственности, обеспечивающего высший уровень адаптации вида. Ибо потомки наследуют от предков не только генотип, но и материю, энергию и информацию, которые многократно увеличивают выживаемость вида. Проще говоря, детеныши безвозмездно получают пищу, родительскую заботу и «курс выживания и охоты». В этом потоке преемственности есть три ветви. Первая охватывает материальную культуру: убежища, гнезда, запасы, инструменты, игрушки и даже «производство» — особые способы получения ресурсов (к ним, например, относится рассада грибов, которую переносит муравьиная самка в новое гнездо). Вторая ветвь — «знания и умения». Третья — способы общения: язык, средства самовыражения, правила зтики. Толчем обладают некоторые животные, — умение использовать инструменты, обмениваться информацией и познавать и изменять мир, у человека развилось до необыкновенного уровня, благодаря чему наш вид получил экологическую уникальность, а культура стала явлением биосферного масштаба.

Главная гордость человека — материальная культура, особенно умение строить города, обустраивать дикую землю. Это и основа нашего процветания, и причина конфликта с природой и неустойчивости вида. Однако возводить великие сооружения люди стали только последние пять тысяч лет. До этого их жилища не выделялись среди гнезд, бобровых плотин, лабиринтовых муравейников и вавилонских термитников. Даже такие явления, как производство, технология и разделение труда, не уникальны для человека. Общественные насекомые знамениты своим «медовым аэровокзалом» улья, «агрикультурой» грибов и «скотоводством» тлей. Конечно, в их достижениях велика доля инстинктивного автоматизма. Но уже давно известно: все то, что человек делает мастерски (говорит, печатает, играет на рояле, водит машину), основано не на обдумывании, а на автоматических рефлекторных действиях.

У животных обнаруживаются даже «начала экономики», когда младшие поколения «наследуют имущество» старших: землю (охраняемый индивидуальный участок), жилище (систему нор или гнездо), запасы еды, инструменты и даже интеллектуальную собственность — как это было замечено у обезьян, у которых некоторые полезные умения распространялись внутри семейных кланов. Но помимо таких «ноу-хау», как умение ополаскивать корни, играть в снежки или разбивать черепаху о камни, выработка сложного поведения у птиц и зверей порой требует внушительного «курса обучения» у более опытных сородичей. Только тогда появляется способность выжить и оставить потомство. Именно поэтому выросшим в неволе животным приходится туго, когда они оказываются на «желанной» свободе. Конечно, у человека развиваются высшие формы культуры: философия в когнитивной сфере, речь, искусство и религия в ритуально-коммуникативной сфере. Но можно ли поручиться, что, скажем, домашние собаки, воспитанные в сложной информационной среде, не имеют собственной системы ценностей, объекта для поклонения и не распознают вербальную речь?

Путь человека — лучшее доказательство того, что адаптивный успех вида связан не только с эволюцией генов, но и с экстрагенетическим потоком приспособлений, способных дорасти до уровня Культуры. В ее лоне зародились важные сателлиты — вещи, слова, идеи. Как ни странно, но они стали важнейшим качеством экологии нашего вида, с их помощью человек превратился из тропического млекопитающего в явление природы.

Говоря о «человеческом обществе», мы почти никогда не задумываемся над тем, что в реальности зто явление не ограничивается связями «человек — человек», а представляет собой сложный экоценоз, в котором доля сателлитов огромна: сельскохозяйственные животные и растения обеспечивают людей (и друг друга) пищей, а микроорганизмы — болезнями и, как ни странно, здоровьем. Открытие микроскопа принесло миру знание об «анималькулях», а позднее и о том, что в природе существует не только взаимосвязь, но и взаимопроникновение организмов. Это делает биосферу именно сферой, а не просто скоплением отдельных живых существ. Нетрудно представить себе дерево как целый город, полный больших и малых обитателей, в которых также ютятся свои крохотные квартиранты. Даже обычная птица ~ на самом деле, «летающий биоценоз», в котором живет сотня видов разных козявок и червяков, тьма микробов, в легких — грибы, на ногах — налипшая икра, а в чреве хранятся семена священной омелы. Тело «природного» человека тоже не бедствует: дает приют членистоногим, червям, грибам, бактериям, водорослям, простейшим, вирусам, и этот «зоопарк» насчитывает сотни триллионов организмов — на 1013 клеток тела приходится 1014 одних только бактерий! Среди них иногда попадаются «вредные», а точнее, патогенные, которые способны взломать защиту и вызвать инфекционный процесс.