Моргана Девлин - Лорд Галифакс: Святой Лис [litres]

В начале 1921 г. лорд Милнер, так неудачно посуливший Вуду пост наместника короля, решил выйти на пенсию, освобождая тем самым место министра по делам колоний. Занять эту должность и решать в первую очередь все тот же ирландский вопрос предстояло Уинстону Черчиллю. Вероятно, Ллойд Джордж решил, что Эдвард Вуд, выдвинувший свою доктрину по Ирландии, подойдет ему в качестве заместителя. Сам Вуд ничего не подозревал, с ним никто не говорил: ни премьер-министр, ни будущий начальник. Он увидел свое назначение в газете от 1 апреля 1921 г. «и провел следующие двадцать четыре или сорок восемь часов, раздумывая, не было ли это первоапрельской шуткой. После этого напряженного раздумья я пришел к министерству и осторожно, но не без трепета объяснил одетому в форму привратнику, кто я» 137 137 Earl of Halifax . P. 94–95. .

Привратник пустил нового заместителя министра, однако выяснилось, что его руководитель уехал на Каирскую конференцию разбираться с Ближним Востоком. Отношения Вуда и Черчилля в принципе не слишком хорошо складывались. Черчилль был раздражен тем, что Ллойд Джордж не доверил ему пост министра финансов. Вуд ему тоже не нравился: «В течение нескольких недель мы вообще не работали вместе, несмотря на постоянные усилия с моей стороны увидеться с руководителем, он постоянно отказывался видеть меня и посылал ко мне Эдди Марша, который был его личным секретарем и стремился загладить вину, день за днем все труднее и труднее подбирая оправдания его хозяину» 138 138 Ibid. P. 95. .

В конце концов Вуду всё это надоело. Он написал заявление об отставке, мотивируя его тем, что Черчилль не хотел его назначения, поэтому он не может выполнять свои обязанности. Эдвард Вуд, несмотря на внешнюю холодность, благоразумие и рассудительность, был наклонен к истерикам и выходкам такого рода.

Позже это очень дорого обойдется Невиллу Чемберлену, а пока с этим столкнулся другой будущий премьер-министр Великобритании: «С того дня никто, возможно, не был более добр ко мне, чем Черчилль. Он постоянно посылал за мной, приглашая в свою комнату отдыха днем, чтобы пропустить стакан вермута и поговорить о том, что происходило в политике, сделать восхитительные комментарии об его коллегах или спросить мое мнение о речах, что он собирался произнести. И я, оглядываясь назад, на эти месяцы с ним в министерстве по делам колоний, вижу их как начало очень ценной дружбы» 139 139 Ibid. .

Черчилль снабжал нового друга «очень здравыми советами», особенно касающимися общения с Палатой общин. Любой человек, получающий высокое министерское назначение, должен был, так или иначе, отчитываться перед Парламентом, а значит, обрекать себя порой на самую настоящую стычку с оппозицией как вне-, так и внутрипартийной. Черчилль советовал Вуду подолгу искать примечания в собственных речах, долго надевать очки, чтобы тянуть время выступления и снижать накал страстей.

По поводу собственного недовольства он советовал выплескивать его на бумагу. «Когда вы чувствуете себя неопределенно угнетенным чем-то, не вполне понимая чем, то хороший план состоит в том, чтобы записать все вещи, о которых вы думаете как о возможных раздражителях. Как только они появятся на бумаге, вы можете иметь с ними дело» 140 140 Ibid. . Возможно, этот совет частично объясняет столь объемную литературную деятельность самого Уинстона Черчилля, хотя в первую очередь, безусловно, диктовали ее материальные соображения.

Тем не менее, помимо дружеских отношений, в министерстве существовали еще все-таки и служебные обязанности. Черчилль поручил Вуду выполнить вест-индский тур, чтобы лично ознакомиться с состоянием и жизнью британских колоний в этом регионе. На прощание он снабдил своего заместителя еще одним полезным советом: всегда строго смотреть каждому солдату почетного караула в глаза. Вуд уже имел дело с собственными солдатами и до этого придирчиво осматривал их ряды, но за совет был благодарен и вспоминал, что позже, в Индии, он ему очень пригодился.

Вуд уплывал в ноябре 1921 г. и в декабре достиг Ямайки. Две недели длилось подробное знакомство с островом, членами местного управления, сахарными плантациями, даже ямайскими лошадьми, которые видному наезднику Вуду не понравились. Не нравились Вуду и некоторые чиновники, которых он немедленно увольнял. В то время было зафиксировано несколько случаев «желтой лихорадки», что корректировало маршрут заместителя министра, но в целом поездку мало что омрачало. «Мы провели Рождество с сэром Лесли Пробином, тогда губернатором Ямайки, и за исключением Багам, Бермуд, Виргинских островов и Тобаго, нам удалось побывать на всех других Вест-Индских островах и британской Гвиане, прежде чем отправиться от Тринидада в Англию в середине февраля» 141 141 Earl of Halifax. P. 96–97. . На Барбадосе к Вуду и его коллегам присоединились жены, что существенно украсило их и без того приятный тур. «Он был тронут таким почти жалостным рвением, с которым его везде встречали. Флаги и художественное оформление были выставлены напоказ даже в самых бедных уголках островов» 142 142 Earl of Birkenhead. P. 133. .

Омрачали демонстрации поклонения только москиты, которые, в отличие от подданных Британской империи, не различали, кто перед ними – белый заместитель министра или обычный человек, и жалили путешественников с неизменным азартом. К тому же на их военном корабле между матросами произошел странный инцидент: один убил другого, а после совершил самоубийство. Однако привыкший к окружающей его с детства смерти, Эдвард Вуд не был омрачен этими обстоятельствами и лишь бесстрастно зафиксировал их в дневнике 143 143 Ibid. P. 134. .

Претензий к местному цветному населению у Вуда не оказалось никаких. Он встречал только благодушие, радость, поклонение: «Везде мы были приняты с неизменной любезностью и гостеприимством, и ничто не нарушало теплоту, с которой широкая публика дарила нам свое приветствие, что было важно для первого официального визита такого рода. Английская Гавань в Антигуа была последней землей, на которой стоял Нельсон, прежде чем отправиться к Трафальгару, и гордость за прошлое Великобритании была одной из самых значимых особенностей нашего тура. В отчете, который я впоследствии предоставил министру, я делал акцент на описании выдающихся особенностей всех колоний. Это было интенсивное чувство лояльности короне каждого нашего владения по отдельности и всех их вместе. Трудно тогда было увидеть, как все обернется сегодня, и трудно было преувеличить ценность той силы, которая поддерживала имперскую солидарность и противодействовала возможному росту других тенденций» 144 144 Earl of Halifax. P. 97. .