Питер Сингер - Освобождение животных [litres]

Не стоит забывать и о том, как животноводство сказывается на воде, которая в нем не используется. Согласно статистике Британской ассоциации водоохранных органов, в одном только 1985 году было зафиксировано более 3500 случаев загрязнения вод отходами с ферм. Вот лишь один из них: в свиноводческом хозяйстве прорвало цистерну, и в результате в реку Перри попала четверть миллиона литров свиного навоза; погибло 110 тысяч рыб. Более половины всех исков по поводу серьезных загрязнений рек водоохранные органы подавали против фермеров [314]. Это неудивительно, ведь небольшая фабрика по производству яиц (всего на 60 тысяч птиц) еженедельно производит 82 тысячи тонн помета, а от двух тысяч свиней за то же время остается 27 тонн навоза и 32 тонны мочи. Голландские фермы ежегодно производят 94 миллиона тонн навоза, при этом земля может безопасно впитать лишь 50 миллионов тонн. Как было подсчитано, если бы излишками навоза можно было наполнить грузовой состав, он растянулся бы на 16 тысяч километров от Амстердама до самых отдаленных берегов Канады. Но этот излишек никуда не вывозится; его выбрасывают на землю, и он загрязняет источники воды и убивает оставшуюся естественную растительность в скотоводческих районах Нидерландов [315]. В США сельскохозяйственные животные производят 2 миллиарда тонн экскрементов в год – примерно в 10 раз больше, чем люди. Половина приходится на животных, выращиваемых на промышленных фермах, где навоз не возвращается в землю естественным образом [316]. Вот что по этому поводу говорил один свиновод: «До тех пор, пока навоз как удобрение не станет дороже труда, он будет представлять для меня мало ценности» [317]. Так что навоз, который мог бы восстанавливать плодородие почв, вместо этого загрязняет реки и ручьи.

Но худшим из всех последствий производства мяса остается исчезновение лесов. Стремление расширить пастбища для животных всегда было главным мотивом для вырубки лесов. Так происходит и сейчас. В Коста-Рике, Колумбии, Бразилии, Малайзии, Таиланде и Индонезии дождевые леса уничтожаются ради того, чтобы скоту было где пастись. Но животных в этих странах выращивают на мясо вовсе не для того, чтобы прокормить бедные слои населения. Мясо продают богатым жителям городов или вовсе экспортируют. За последние 25 лет была вырублена почти половина тропических лесов Центральной Америки – в основном ради производства говядины для жителей Северной Америки [318]. Между тем около 90 % видов растений и животных на нашей планете обитает в тропиках – многие из них до сих пор даже не открыты учеными [319]. Если вырубка лесов продолжится нынешними темпами, все эти виды окажутся на грани вымирания. К тому же уничтожение деревьев приводит к эрозии почвы, увеличение поверхностного стока вызывает наводнения, крестьянам перестает хватать древесины на топливо, а количество осадков постепенно снижается [320].

Мы теряем леса именно в то время, когда начинаем понимать, насколько они необходимы. После засухи 1988 года в Северной Америке многие узнали об угрозе, которую представляет для нашей планеты парниковый эффект, во многом связанный с увеличением концентрации углекислого газа в атмосфере. Леса хранят огромные объемы углерода; подсчитано, что, несмотря на все вырубки, оставшиеся на планете леса по-прежнему удерживают в четыреста раз больше углерода, чем ежедневно попадает в атмосферу при сжигании углеводородного топлива. При вырубке леса углерод попадает в атмосферу в виде углекислого газа. А новые, растущие леса впитывают из атмосферы углекислый газ и удерживают его как вещество, необходимое для фотосинтеза. Вырубка лесов усиливает парниковый эффект, и наша единственная надежда на его смягчение заключается в масштабном восстановлении лесов в сочетании с мерами по сокращению выбросов углекислого газа [321]. Если победить парниковый эффект не удастся, то нашей планете в течение ближайших 50 лет грозит потепление, которое вызовет серьезные засухи, дальнейшую гибель лесов из-за изменения климата, вымирание множества видов, которые не смогут приспособиться к изменившимся условиям, и таяние полярных льдов, из-за которого, в свою очередь, поднимется уровень океана и будут затоплены прибрежные города и низменности. Повышение уровня океана на один метр приведет к затоплению 15 % территории Бангладеш, где сейчас живет 10 миллионов человек; под угрозой окажется существование некоторых островных государств Индийского и Тихого океанов, таких как Мальдивы, Тувалу и Кирибати [322].

Леса и мясные животные конкурируют за территорию. Растущий аппетит к мясу у жителей богатых стран означает, что агробизнес способен заплатить больше, чем те, кто выступает за сохранение или восстановление лесов. Мы в буквальном смысле играем в азартную игру, где на кону стоит будущее нашей планеты, – и все это ради гамбургеров!

Как далеко мы можем зайти? Необходимость радикально изменить свои пищевые привычки очевидна, – но должны ли мы есть исключительно растительную пищу? Где именно провести черту?

Устанавливать четкие границы всегда сложно. Я выскажу несколько предложений, но читатель может счесть их менее убедительными, чем мои высказывания по поводу более очевидных вещей. Вы должны сами решить, где провести черту, и ваше решение может не совпадать с моим. Но все это не имеет большого значения. Мы как-то отличаем лысых людей от тех, кто еще не облысел, не разбирая тщательно каждый отдельный случай. Для нас важно достичь согласия по основным вопросам.

Я надеюсь, что все, кто дочитал до этого абзаца, уже осознали моральную необходимость отказа от покупки и употребления мяса и других продуктов животного происхождения, произведенных на современных промышленных фермах. Это самый простой шаг – тот абсолютный минимум, который по силам любому, кто способен выйти за узкие рамки личных интересов.

Что же подразумевает этот минимум? Он означает, что во всех случаях, когда нам доподлинно неизвестно происхождение конкретного продукта, следует избегать употребления курятины, индюшатины, крольчатины, свинины, телятины, говядины и яиц. В настоящее время интенсивными методами почти не производится баранина; но иногда ягнят все же выращивают в загонах, а в будущем это станут делать чаще. Вероятность того, что говядина на вашем столе «произведена» в откормочном загоне или любом другом закрытом помещении (или же убитое животное когда-то паслось на месте вырубленного дождевого леса), зависит от страны, где вы живете. В принципе возможно найти мясо не с промышленной фермы, но если вы живете не в сельской местности, это потребует немалых усилий. Большинство торговцев мясом не имеют представления о том, в каких условиях выращивались животные, куски которых они продают. В некоторых случаях, например в птицеводстве, традиционные методы так давно канули в Лету, что купить цыпленка, который имел возможность свободно бродить по двору, практически невозможно; телятина же – это мясо, которое попросту не может производиться гуманными методами. Даже если мясо называют «органическим», это порой означает лишь то, что животные не получали обычные дозы антибиотиков, гормонов и других медикаментов, – слабое утешение для существа, которое не могло гулять на свежем воздухе. Что касается яиц, то яйца от кур свободного выгула широко доступны во многих странах, хотя в США их найти все еще трудно.